Page 185 - Letopis

При исполнении

В былые времена мы смеялись над одним украинским анекдотом, который наши
украинские коллеги сами же нам и рассказывали. «Чому ти соляркою город поливаєш?
Там же квіти, вони загинуть!». – «Квіти, може, й загинуть. А кулемет не заржавіє!».
Теперь – не смешно…
Хочется верить, что самое страшное мы пережили. Весь коллектив надеется,
что вот-вот боевые действия прекратятся. А как иначе?.. К нам по сей день много
пациенток приезжает и из Мариуполя, и из Славянска – несмотря на сложности
проезда, на все блокпосты. Сам вот хочу поехать на свою малую родину – в Волноваху.
Хотя не скрою – побаиваюсь. Устали мы все от этой войны…

ОЛЬГА БАТАЛЬЩИКОВА главный врач Донецкой станции
скорой медицинской помощи

Все эти события, вылившиеся в полномасштабную войну на земле Донбасса,
развернулись, в общем-то, неожиданно для нас. Никто не ожидал, что вообще такое
может произойти.
«Первой ласточкой» здесь, на «Скорой», было 26 мая 2014-го, когда произошёл
первый обстрел аэропорта – там как раз попала под огонь наша бригада… Случилось
это на Киевском проспекте. Больного наши сотрудники, конечно, забрали, но
несколько часов бригада лежала под машиной – вёлся целенаправленный обстрел, и
ребята не могли оттуда уйти. Спасибо, подъехали ополченцы – они помогли бригаде
и больному покинуть зону обстрела. В тот день мы все ощутили, что наша жизнь
теперь будет совсем иной…
Когда в Донецке начались активные боевые действия, из руководства я осталась
здесь одна. В начале августа 2014 года наш на тот момент первый руководитель
Александр Малеев ушёл в отпуск. Мы надеялись, что он вернется, но он не вернулся.
В августе-сентябре в Донецке были массированные обстрелы, и многие наши
сотрудники психологически не смогли это вынести. К сожалению, наши бригады
неоднократно попадали под обстрелы, страдали и машины. И вот попадают люди
под обстрел, приходят, плачут: «Мы любим свою работу, но мы не можем так». В тот
промежуток времени я подписала очень много заявлений на расчет… Люди просто
увольнялись и уезжали.
Я не могу никого осуждать. Ведь, чтобы работать здесь, нужен определённый
психологический настрой, определённый склад характера и определённые
эмоциональные силы, и не каждый человек может выдержать такой стресс. У каждого,
кто уезжал, были свои мотивы – кто-то боялся за детей, за родителей, кто-то просто не
мог переносить окружающую действительность… Потом, спустя время, люди начали
потихоньку возвращаться. И очень многие, кто тогда уехал, сегодня снова у нас
работают. Коллектив их принял нормально – возможно, кто-то из коллег и осуждал
«уехавших», но нельзя не учитывать то, что вернулись в основном те сотрудники,
которые проработали у нас не один год, отдав родной «Скорой» много лет своей
жизни. Это важно для коллектива…
К слову, даже с их возвращением работать стало ненамного легче в плане нагрузки
– она ведь по Донецку весьма большая. У нас и по штатным нормативам бригад
недостаточно, а фактически их – ещё меньше. И с пациентами сейчас стало сложнее
– люди стали более раздражительными, все эти события оставили свой негативный
след, и никуда от этого не деться.
Но тогда… Представьте: если у нас только по городу Донецку до войны было
185