Page 189 - Letopis

При исполнении

Это как раз была моя смена. Мы возвращались на подстанцию с очередного адреса,
было часов 10 вечера. Мне звонит диспетчер с нашей подстанции и кричит в трубку:
«Быстрее сюда!». Я отвечаю, что уже подъезжаем. Подъехали, стоит черная машина,
не помню, какой марки. Лежит мужчина, крайне тяжёлый. Я ему измерила давление
– не определяется. Быстренько его переложили, и тут я вижу, что у него развилась
клиническая смерть. Сразу начали проводить реанимационные мероприятия. Со
мной была фельдшер Елена, очень хороший специалист. Видя, что давление по
нулям, сразу ввела ему адреналин, всё, как положено. Но там было сразу понятно, что
у него – ранение, несовместимое с жизнью…
Что было очень обидно – украинское телевидение извратило это так, что Клян
якобы умер от сердечного приступа. Так вот, это неправда. Никакого сердечного
приступа там не было. Было тяжёлое сквозное ранение – слева в живот, были задеты
селезёнка, брюшная аорта, все жизненно важные органы. Так сложилось, что я была
последней из тех, кто ему оказывал помощь… Увы, помочь Анатолию Кляну уже
было невозможно.
Потом были новые и новые вызовы… Помню – металлопрокатный завод,
где была при обстреле ранена девушка – у нее была травматическая ампутация
стопы. Мы, конечно, провели все необходимые вмешательства, но всё равно – как
молодой женщине без ноги жить?! Потом было первое октября, когда произошел
массированный обстрел Киевского района – тогда снаряды прилетели в школу и на
автобусную остановку на Полиграфической. Я в тот день только закончила смену,
и о случившемся узнала из телевизионных новостей. Состояние – жуткое, это не
передать…
15 октября 2014 года – тоже сильно бомбили Путиловку, много раненых и убитых
было… Только успевали отвозить.
Как мы едем на вызовы, где были обстрелы? Конечно, боимся. Но ехать надо.
Помолились и поехали. Я не то что самоуверенная или беспечная, но уже стала
так рассуждать: если я выжила один раз, выжила два – когда мою девятиэтажку на
Лидиевке обстреляли, я находилась дома, – значит, Бог меня сохранил для чего-то,
чтобы я кому-то помогала. А живу-то я тоже в «опасном» районе, так что до работы
доехать – это, что называется, из огня да в полымя. И в тот же день, сразу после
обстрела моего дома, я поехала на работу…
Я всегда старалась организовать бригаду. Бывало, и водитель боится – чего греха
таить. Но я говорю: «Там наши пациенты, раненые. Им нужна наша помощь». Так и
ехали…
Не буду скрывать, изначально у меня, как и у многих, был соблазн уехать куда-
нибудь, где безопасно. У меня очень хороший наставник, старший фельдшер Юрий
Булгаков. И вот он мне говорит: «Ну, уедешь ты – и что? Кому ты там нужна?».
Я прислушалась к его словам – и не пожалела. За это время наш коллектив очень
сплотился. Те, кто остался, не уехал, перед лицом опасности стали одной семьёй. А
уехали очень многие. Не побоюсь этого слова – толпами увольнялись и уезжали, кто
в Украину, кто в Россию…
В феврале 2015 года было очень страшно, когда 20-ю горбольницу обстреливали,
улицу Артема… Мы там забирали мужчину с огнестрельным ранением предплечья.
Во время обстрела он думал, что всё уже закончилось, и хотел узнать, нет ли раненых,
чтобы при необходимости помочь им. И в этот момент начался повторный обстрел, и
он сам в итоге пострадал. Мы его отвезли в больницу, а вот спасли ему руку или нет
– этого я, к сожалению, не знаю.
189