Page 191 - Letopis

При исполнении

все наши диспетчера никуда не уехали, не бросили родную подстанцию. Только одна
пожилая сотрудница уезжала летом в Крым, но и она вернулась потом.
Вроде бы всё затихло, мы вышли на улицу – все растерянные, еще от шока не
отошли. Дым кругом стоит… Я сказал: «Всем организоваться, собраться, сейчас,
возможно, будут поступать раненые». И действительно, через несколько минут
обратился мужчина с осколочным ранением мягких тканей – то ли руки, то ли лопатки,
точно не помню… Потом ещё двое молодых людей подошли. К счастью, у всех
обратившихся были легкие ранения – им хватило помощи, оказанной в травмпункте,
госпитализация не понадобилась.
Как-то поступил звонок на «Скорую» от ополченцев: «Остановка «Ветка», молодой
мужчина, осколочное ранение грудной клетки». Мы подъехали, оказали ему первую
помощь, отвезли в больницу Калинина. Ехали – а вокруг еще стрельба продолжалась.
Никому не поверю, кто скажет, что было не страшно. Это – очень страшно. В такой
ситуации главное – быстро отъехать в более-менее безопасное место и уже там
оказывать помощь, чтобы и пациента спасти, и самим не пострадать. Ведь если
бригада попадёт под огонь, лучше никому не будет: оказать пациенту помощь она не
сможет…
Отдельное слово хочется сказать о наших водителях… Один из водителей нашей
подстанции, Виталий Кальнобрицкий, отработал смену, ушёл домой, и по дороге,
в районе «Маяка», его разорвало артиллерийским снарядом. Он сам был родом с
печально известного посёлка «Октябрьский». Когда там начались ожесточенные
боевые действия, они с женой выехали в, как им казалось, более безопасное место…
Он не так много у нас отработал – до войны он был водителем в какой-то организации.
Но, когда пришёл к нам на «Скорую», сказал: «Это – моё последнее место работы. Мне
здесь нравится, и я больше отсюда – никуда!». Его слова оказались пророческими –
но, к сожалению, совсем в другом смысле, чем можно было подумать…
Вообще, все наши водители – большие молодцы. Они не разбежались, остались
верны своей работе. Помню, одна из наших бригад в районе 17-й больницы – это
Куйбышевский район – попала под обстрел. Вернулись на подстанцию – машина вся в
дырах… Был у нас случай из разряда тех, о которых говорят – и смех, и грех. Выехала
наша бригада вместе с водителем Михаилом Хлоповым, он на 6-й подстанции по сей
день работает. Выездной врач – Марина Дмитришина, и с ней в качестве фельдшера
– студент-медик, потому что фельдшеров не хватало. Он у нас практику проходил от
Донецкого медколледжа, уже многое умел делать. И вот выехали они на последствия
обстрела в Куйбышевский район. У пожилой женщины было ранение в руку, а кто-то
из её близких – погиб. На месте обстрела были журналисты одного из телеканалов,
они сняли момент оказания помощи – только продолжения по телевизору не было.
А было там вот что: начался повторный обстрел. Журналисты попадали, побросали
камеры, наши медики – тоже. Водитель кричит: «Все ложитесь!», а сам – стал как
вкопанный возле машины. Как потом выяснилось, у него был приступ радикулита,
спину прихватило, и он в течение всего обстрела простоял. Мы потом ему говорим:
«Миша, а чего же ты сам даже не пригнулся?». А он отвечает: «Да если я сейчас
упаду, то потом не встану!». Мы тогда посмеялись, но, если серьёзно, он думал не о
том, что у него спина болит, а о том, что он должен вывезти людей с места обстрела:
«Если меня скрутит, то мы все тут останемся».
Наши водители всегда активно помогали. Водитель же и открывает двери, и
вытаскивает носилки… Им порой в определенной степени – ещё хуже, чем нам:
например, если бригада входит в дом и в случае обстрела может там укрыться, то
191