Page 175 - Letopis

При исполнении

крути, как говорится. Самое тяжёлое – то, что мы называем «человеческим фактором».
То есть надо подойти индивидуально к каждому человеку. Тот заболел, тот боится…
Формировали бригады из имеющегося количества работников и определяли вместе с
начальником: этих можно одних отправить и быть спокойным, а с этими надо вместе
ехать…
Тогда, на следующий день после бомбёжки 12-го поселка, мы провели осмотр – но
начать восстановительные работы смогли лишь спустя несколько дней. Знаете, что
было страшно? Не только обстрелы, а одичавшие собаки на руинах домов. Очень
многие жители прифронтовой зоны уехали и бросили животных. Я лично видел, как
на Трудовских шла женщина с сумкой хлеба. Вдруг подбегает собака, хватает у нее
буханку, и с этой буханкой в зубах убегает…
Вообще многое из увиденного там сильно шокировало, скажу честно. Разбитые
дома, разорванные снарядами животные во дворах… Людей-то погибших сразу
забирали, а животных – нет…
Восстанавливали мы энергоснабжение посёлка тогда дня три или четыре. В один
из дней нас с монтёром подняли в люльке, сидим, крутим провода. Видим – мужик
какой-то бежит, запыхавшийся весь. А самое интересное, что перед тем обстрелом по
посёлку ходили какие-то незнакомые люди в гражданской одежде и предупреждали,
что сейчас будет обстрел. Никто тогда не поверил, но обстрел произошёл. И вот этот
мужик подбегает и кричит: «Сейчас будут бомбить!». А мы сидим в люльке, двигатель
в машине заглушили, рядом местные жители стоят… Я звоню руководству, говорю:
«Нас тут вроде как бомбить собираются, что делать?». «Ну, что делать? Опускайтесь
на землю». Кричу водителю: «Вова, заводи мотор – опускай нас!». А вышка – 9
метров, выпрыгнуть из неё нереально, хотя по стреле можно слезть. Монтёр наш
Олег – крупный мужчина, и вот он пытается по этой стреле слезть, чтобы поскорее…
Опустились, стоим. Закурили. Стоит рядом местная жительница, спрашиваю: «У
вас подвал есть?». Она нас троих окинула взглядом, включая Олега, и говорит: «Все
не влезем». В итоге немного постояли – и продолжили работать. Обстрел так и не
начался, к счастью.
В 2014 году мы работали без выходных. И в субботу, и в воскресенье все собирались
здесь. И ни одного рабочего дня тогда не было, чтобы ты пришел в восемь, а ушел
в пять. Пришли – есть заявки, которые надо отработать, и отрабатываем... Было так,
что выезжали домой – и попадали под обстрелы. Я сам на проспекте Семашко живу,
в Кировском районе, взял попутчиков с работы – и когда проезжали 29-ю шахту,
полетел «Град». Пересидели, продолжили путь. Опять «Град» заработал... Ни одной
машины вокруг – одни мы. Нашу машину от ударной волны по сторонам водит…Это
сейчас на Петровке много людей, а тогда выйдешь на улицу в час дня – как в семь
утра первого января. Где-то какой-то «шальной» прохожий промелькнёт или какая-то
гражданская машина проедет – и всё.
Только мост между Петровкой и Текстильщиком переехал – уже начинается
цивилизация. Люди, машины… Хотя и там несладко было.
Было так, что один и тот же объект мы ремонтировали в семь заходов. Только
приедем, разложимся – «Град». Уезжаем, возвращаемся – опять. И так – семь раз.
Едем как-то с линии – «Град» работает. А на Брикетной был блокпост. Только «Град»
отработал – пыль, дым... Вылезает из укрытия военный, показывает – проезжай,
только быстро. А у нас вышка – семь тонн установка, десять тонн – машина. Стрелка
спидометра – за пределами. Водитель кричит: «Прости, любимая!» – и дёру оттуда…
А один наш рабочий со страху вышку на велосипеде умудрился обогнать. Он на
175