Page 290 - Letopis

При исполнении

спектаклей и возникла необходимость в дирижёрах. Ведь симфонический оркестр
не может функционировать без своего «капитана». Нашлись в нашем коллективе
представители разных цехов, которые когда-то занимались дирижированием, а кто-то
впервые начал осваивать эту профессию.
Лично мне очень нравилось работать дирижёром. У меня есть высшее специальное
образование. Я окончил Донецкую консерваторию (сейчас – музыкальная академия).
В дипломе написано «специальность – дирижёр духового оркестра». В связи с этим
мне нужно было переквалифицироваться на оперно-симфоническое дирижирование.
Поэтому я поступил в Ростовскую государственную консерваторию имени
Рахманинова и получил соответствующее образование. Я благодарен консерватории,
которая пошла на уступки и сделала скидку на мое обучение. Так из валторниста я
переквалифицировался в дирижёра. Это была моя давняя мечта...
Мой дебют в качестве дирижёра состоялся в музыкальной сказке «Золушка», а
через небольшой отрезок времени я уже дирижировал серьезными произведениями –
такими, как опера «Бал-маскарад», балеты «Жизель» и «Лебединое озеро».
Когда началась война, в оркестре осталось не более 30 музыкантов. Репертуар
пришлось составлять, исходя из небольшого состава солистов, артистов балета и хора.
Мы начинали с малых форм, ставили сказки, чтобы не останавливать работу театра. К
нам приходили на прослушивание студенты 4 – 5 курсов музыкальной академии, их
предупреждали, что музыканты не получают зарплату, денег нет. И они соглашались
работать бесплатно. Так наша талантливая молодёжь поддержала театр в трудный
час.
…Я и раньше обращался к Богу, а сейчас молюсь каждый день. Наверное, из-за
военных событий у меня появилась седина. Это невозможно объяснить словами, когда
испытываешь страх за жизнь ребёнка. Случайно мне попался на глаза дневник сына,
о котором я даже не догадывался. Ему было 10 лет, когда он написал: «28 августа,
папа пришел с работы… 29 августа, сегодня мы в подвал не спускались… 31 августа,
сегодня из-за грома мы три раза спускались в подвал». И дальше продолжаются
страницы с драматичными для Донецка датами.
Первый раз я попал под обстрел в районе Ясиноватой. Это случилось, когда
заболела моя мама. В Славянске разрушили снарядами больницу, где она обычно
лечилась. Поэтому я её забрал из дома и перевез в Горловку. А на следующий день
приехал в Донецк и собирался навестить маму в больнице. И вдруг взорвали мост
по пути на станцию Никитовка, отрезав дорогу. Тогда началось наступление, мама
осталась в Горловке, а я – в Донецке. И дорогу из нашего города закрыли. Помню мою
первую попытку выехать из Донецка, дорога возле аэропорта опасная и страшная,
удивляюсь: как меня пропустили? Видимо, не заметили. Шли бои за аэропорт… Но
я думал только о том, что нужно забрать маму из больницы. Когда до Ясиноватского
блокпоста оставалось метров 800, начались сильные взрывы, задрожала земля
– это били «Грады». Я развернулся и поехал обратно. А душа болит из-за мамы,
она осталась в больнице без денег, без необходимых вещей. Всё-таки мне удалось
прорваться, привез ей все необходимое. Собирался навестить маму через три дня, но
это направление из Донецка закрыли, и я не смог выехать.
Через неделю мне удалось проехать к ней окольными путями через Макеевку. В
те дни начали сильно бомбить Горловку. Больницу довели снарядами до ужасного
состояния, все стекла из окон вылетели. Всех пациентов, а это, в основном, лежачие
люди, переправили в подвал. Утром встретились с мамой и в спешке умчались, не
взяв ничего из вещей, только паспорт. Всё остальное в те минуты опасности не имело
290