Page 226 - Letopis

При исполнении

бывшей облгосдаминистрации. Это было наше мирное, гражданское шахтёрское
движение, но долго оставаться мирным ему не позволили обстоятельства: на землю
Донбасса пришла настоящая война. Еще в апреле Украина начала бомбить Славянск,
туда пошли наши первые добровольцы. И мы решили взять в руки оружие и встать на
его защиту. Понимали: после Славянска война придет и в Донецк.
Людей, желающих защитить свой край, на тот момент действительно было
очень много. Из числа добровольцев формировались многочисленные воинские
подразделения. И мы из числа шахтёров создали подразделение народного
ополчения Донбасса под названием «Шахтёрская дивизия». Костяк ее составляли,
конечно, горняки вышеперечисленных шахт, а кроме шахтёров в наших рядах были
таксисты, строители, предприниматели, сотрудники МВД… С одной только нашей
шахты Скочинского в ополчение ушло порядка трёхсот человек. Из них 13 ребят
погибли… Забегая вперед, скажу, что на сегодняшний день в рядах Вооружённых
сил ДНР служит примерно 100 наших ребят. Погибших друзей мы не забываем. У
нас на предприятии есть доска памяти, возле неё – всегда живые цветы. Чем можем,
помогаем их семьям…
Наше шахтёрское подразделение было создано в конце июня 2014 года. Так
сложилось, что я стал его первым командиром. Хотя срочную службу я проходил,
исполняя интернациональный долг в Республике Афганистан, в звании рядового.
Но боевой опыт у меня был. У нас на Петровке – сильная афганская организация,
и я понимал, что ребята с боевым опытом нам помогут, потому что бÓльшая часть
личного состава подразделения на тот момент вообще не имела какого бы то ни было
военного опыта. Ребята попросту не служили в армии. Тут надо отдать должное
нашим старшим товарищам, которые обучали молодёжь. Среди них были и кадровые
офицеры, в том числе – служившие в МВД, в «Беркуте». И основную нагрузку по
обучению личного состава боевой тактике и обращению с оружием они взяли на себя.
Осуществили разделение по специализации: отдельно обучались сапёры, отдельно –
диверсионщики, отдельно – разведка, и так далее. Мы старались обучение поставить
на максимально профессиональный лад…
И вот я, рядовой, находясь среди офицеров, говорю: «Вы – старшие по званию,
берите командование на себя». Но мне парировали, что у меня есть опыт руководства
в мирное время – а начальником участка я работал с 1998 года, и в моем подчинении
находилось до 250 ребят. Хотя, конечно, шахта – это одно, а война – совсем другое.
Они отличаются по ощущениям. Даже если ты работал на «опасной» шахте. Хотя
некоторые бравировали – дескать, на войне легче, чем в шахте. Это далеко не так. Когда
рядом с тобой свистят пули, разрываются снаряды; когда ты видишь своих погибших
ребят, которые только что были живы, были рядом с тобой; когда человек корчится
от боли от полученных ранений – конечно, это всё отличается от гражданского
шахтёрского труда. На сегодняшний момент все технологии, которые внедрены в
производство, позволяют вести безопасную работу при условии соблюдения техники
безопасности – даже на больших глубинах. Если ты будешь соблюдать правила, ты
сохранишь и свою жизнь, и жизни своих товарищей. А война – она непредсказуема.
От тебя в гораздо меньшей степени что-то зависит. Война – это грязь, кровь и пот;
это – самое страшное, что может быть в жизни человека…
Самое большое число ребят в нашей «Шахтерской дивизии» в июне-июле 2014 года
доходило до 700 человек. Первое боевое крещение мы получили 25 июля, когда наша
рота была отправлена на усиление в Дебальцево. До того мы несли боевое дежурство
на блокпостах под Марьинкой, Красногоровкой, Александровкой, на Трудовских. Весь
226