Page 228 - Letopis

При исполнении

они… Тогда был очень сильный обстрел, но ребята не оставили меня, вытащили,
оказали первую помощь, эвакуировали. Меня успели довезти до Донецка, потому
что на тот момент в Шахтёрске не было никаких условий для оказания полноценной
медицинской помощи. Наш санинструктор – он сейчас продолжает нести службу в
Новоазовске – вколол мне, что было, обезболил. И ребята доставили меня в Донецк,
в областную «травму» (ныне – Республиканский травматологический центр – ред.).
Мне потом врачи сказали: «Тебе оставалось минут 30». Оперировал меня Александр
Александрович Оприщенко, а анестезиологом был Владимир Владимирович Павлов.
Я ему ещё говорю: «Хорошие у вас имя-отчество, символичные!».
Низкий поклон нашим медикам. И девочкам-медсёстрам… Всем. Ведь в Донецке
единицы остались – очень многие поуезжали. Медики – это тоже герои. Ведь героизм
– он же не только на передовой, на поле боя. То, что делали наши простые гражданские
люди, просто выполняя свои обязанности, – это тот же самый подвиг.
Две операции мне сделали в Донецке, три – в Петербурге. Помню, как в Донецке
делали вторую операцию: четвёртый этаж, большие окна в операционной, мне ввели
наркоз, я уже «отъезжаю». А это опять-таки август 2014 года, и начинается очередной
артобстрел Донецка. Окна все дрожат, и я слышу, как переговариваются медики: «Что
делаем? Спускаемся в бомбоубежище?». А хирург говорит: «Работаем! Пациент на
столе».
На нашей шахте Скочинского нет ни одного здания, которое бы не пострадало
от обстрелов ВСУ. Директору шахты Александру Романовичу Ковалю, главному
инженеру, замдиректора по производству, главному энергетику, главному механику
– низкий поклон. Они в самые тяжёлые дни управляли трудовым коллективом
и без преувеличения спасли шахту. В трёхстах метрах от нас – шахта Абакумова.
Она утоплена… Хотя электроснабжение у нас было одинаковым. Но мероприятия,
предпринятые руководством шахты Скочинского, позволили не утопить основные
насосы для откачки. В шахте строились водозапорные сооружения, плотины,
перемычки – всё, чтобы не пустить воду. И это тоже делали герои.
Представьте: глубина – больше 1000 метров. Выдавали людей из шахты при
отсутствии напряжения. 3 июня 2015 года, когда под Марьинкой вспыхнули
ожесточенные бои, наша шахта сильно пострадала. В результате прямого попадания
в трансформатор шахта оказалась обесточенной. Под землей находилось более 400
шахтёров. У нас очень сильный начальник подъёма, Валерий Николаевич Семенихин,
полный кавалер «Шахтерской Славы» и «Шахтерской доблести», заслуженный
шахтёр Донецкой Народной Республики – ему в 2016 году было присвоено это
звание. Сейчас этому человеку уже за семьдесят, и он продолжает работать, нести
такую ответственность.
А наши женщины! В тот чёрный день шахтёров мы вынуждены были поднимать
на поверхность, по сути, вручную, с помощью противовеса. Ставили в клеть ёмкость,
наполняли её водой. А это делается достаточно долго. Техника воду набрала, подвезла,
слила в ёмкость. Кинулись – нужно технику заправить. Наш оператор заправочной
станции, Людмила Васильевна Макаренко, уже отработала смену и ушла домой. Её
вызывают обратно на работу. Что творилось на улице в тот день, помнят многие. Она
имела полное право отказаться. Но она – жена шахтёра и мать шахтёра. Она понимала,
что нужна на работе – выдать топливо, чтобы заправить технику, необходимую для
спасения людей. И она под этими обстрелами возвращается на шахту, выполняет
свои обязанности, и на своём рабочем месте получает тяжёлое осколочное ранение,
вследствие которого она на сегодняшний день – инвалид первой группы. Жизнь ей
228