Page 92 - Бессмертный полк

90 УРА! ПОБЕДА Писатели 91

Будем ли мы с тобой драться, как дрались наши отцы? И каждый мальчик — вихрастый, смелый, сероглазый —
Будут ли о нас песни петь или проклянут, как трусов? был похож на твоего сына, товарищ. И каждая девочка — кур-
Помнишь, завидовали мы отцам и старшим братьям? носенькая, быстроглазая, с косичками, что мышиные хвости-
Нынче дети завидуют нам. Помнишь, мечтали о том, как ум- ки, — была точно моя дочка.
ножим славу красноармейского оружия? Вот оружие в наших Товарищ!
руках. Он пришел, наш черед. Отцы смотрят на нас с наде- Идешь ли ты в атаку, лежишь ли в обороне, помни: пер-
ждой: ну-ка, дети, не опозорьте нас. Херсонские курганы зо- вого сентября наши дети пошли в школу. Они сидят сейчас
вут нас к славе. Матрос Железняк учит пробиваться штыком за партами и решают свои проблемы: сколько будет семь раз
и гранатой сквозь вражеский строй. Пули поют над нами, юж- восемнадцать. Они говорят с гордостью: «Мой папа на войне!
ный ветер хлопает крыльями, бронепоезд вышел с запасного Он защищает Родину!» Они знают, что их папа — самый сме-
на боевой путь. И «девушка наша в походной шинели горя- лый, самый храбрый воин на земле. Они верят: он разобьет
щей Каховкой идет». немца.
— Стреляют, гады... — сказал я почему-то. под ветром! Я ехал по дороге и видел: несколько километров Товарищ! Если ты любишь Родину, и славу ее, и боевые И когда мы вернемся с тобой домой, товарищ, твой сын
— Крушение жизни выходит, — тихо промолвил старик. подряд один к одному стояли у обочины комбайны, точно па- традиции ее — бей, без пощады бей, без жалости бей, без стра- и моя дочь спросят нас: «Как ты дрался, папа?» Смотри, то-
— Вот где горе! — и тут схватил меня за руку, прошептал тос- рад индустрии колхоза. А наши города? Те маленькие, захо- ха бей врага! варищ! Бейся так, чтоб потом можно было глядеть в ясные,
кливо, болестно: — Не можу я теперь без колхоза жить. Чуе- лустные, безвестные районные центры, куда, если бы до вой- 4 чистые глаза своего сына.
те? Не можу! ны довелось, поехал бы сморщившись: глушь! Оказывается, и Товарищ! Эти детские глаза... Мы уходили из Днепропетровска.
Вот и все, что хотел я рассказать тебе, товарищ, об Игна- они расцвели, растянулись, украсились. Захолустья нет! Где ты был первого сентября? Сквозь дым пожарищ пали мы по улицам; было тяжко видеть
те Трофимовиче Овчаренко из колхоза «Червонный Яр». Я А дороги! Я к черту отбросил свою карту. Она устарела. Может, шел в атаку? Может, лежал в обороне? В этот мертвые трубы заводов, слепые глаза домов. Но мы проходи-
ушел в бой, а он остался под дубом думать свою думу. Где на ней это великолепное профилированное шоссе? Но день я ехал на фронт и видел то, чего никогда не забуду. ли суровым шагом сквозь дым и пламя. Это война.
Большая это дума, товарищ: о судьбах Родины. Миллио- акациям всего пять лет, а моей карте шесть. Нет, не успеть ни- Шли дети в школу. Чистенькие, нарядные, торжественно, А у нового парка Чкалова я увидел маленький паровозик,
ны Игнатов Согласных и Несогласных думают ее сейчас. Еще какой карте за ростом нашего богатства. с сумками и портфельчиками, бережно несли чернильницы в вагончики, рельсы. Прочитал на паровозе надпись: «Малая
вчера, до войны, бывало, ворчали Несогласные Игнаты, ру- И все это богатство отдать врагу? Отдать гаду? Разве для бумажках, и ручонки их были уже закапаны синими черни- Сталинская», вспомнил, как играли здесь наши ребята, и...
гали по-простецки, по-мужицки, жаловались на то и на се, на него мы строили эти дороги, украшали города, откармливали лами. Товарищ! Если ты любишь Родину и своего сына и буду-
беспорядки в колхозе. Но сейчас, когда беда раскинула чер- скот, сады растили? Мимо них проносились военные машины, проходила ар- щее его дорого, — бей, без пощады бей, без жалости бей врага!
ные крылья над Родиной, когда враг грозит Игнату «круше- Товарищ! Если ты любишь Родину, и власть нашу, и бо- тиллерия. Над ними пролетали самолеты. Они закидывали Сентябрь 1941 г.
нием всей жизни», всего родного и привычного порядка, горь- гатство, и наше приволье, — бей, без пощады бей, без жалости кудрявые головки, бесстрашно глядели в небо: наш или не Село О. на Днепре
ко, сурово задумался Игнат. Не может он без колхоза жить! бей, без страха бей врага! наш? Они приветственно махали ручонками нашим и пока-
Не может вернуться к старому. Без сельсовета не может. Без 3. зывали кулачки врагу. И продолжали свой путь в школу.
партии большевистской жизни ему нет. К кому пойдет он со Товарищ!
своей крестьянской душой, где отведет душу, «ругнет бюро- Я расскажу тебе о ресторане в Каховке. Там был баянист.
кратов», но правды добьется? Обязательно добьется правды, Он играл, а люди ели.
ибо правда у нас у всех одна. Говорят, он плохо играл. Не знаю. Я слушал два часа под-
Он привык работать в дружном коллективе, среди зем- ряд и наслушаться не мог. Он играл одно и то же два часа
ляков, работать на себя, труд измерять полноценным трудод- подряд — «Каховку». Его лицо было торжественно-серьезное,
нем, гордиться перед заезжим гостем своим богатым амбаром словно он пел гимн. Умел ли он еще что-нибудь играть? Не
и требовать от кооперации «городского товара» получше. Что знаю. Но я другой музыки не хотел.
несет ему фашизм? Ярмо. Помещика. Вдовьи наделы. Во- И она неслась над тихой Каховкой, песня о Каховке граж-
лостного старшину с нагайкой. Крушение милого, привычно- данской войны. И чудилось мне: пули поют, строчит пулемет,
го, родного порядка. Голод. и «девушка наша в походной шинели горящей Каховкой
А мы с тобой, товарищ? Мы не знали другой власти, кро- идет». Песня о славе нашего оружия!
ме родной, советской. И значит: мы не знали безработицы, Они таяли, звуки этой песни, в степи под Херсоном, где
бесправия, черного дня. высокие травы, где курган, под которым спит матрос Желез-
Вот я проехал по прифронтовой полосе. Черт побери! Я и няк, где некогда шумели легендарные битвы, где творилась
сам не знал, как наша земля богата. Оно скрывалось до войны легенда. А мы, потомки дел великих, сидели и слушали. И на-
по тихим животноводческим фермам, колхозам, эмтээсам, в щупывали наган на боку.
стороне от большака, это богатство. Война выплеснула все на Вот и наш черед пришел, товарищ, для великих дел. В
дорогу. Какие огромные стада у нас! Какие могучие, откорм- этой песне о Каховке не хватает куплетов про нас с тобой.
ленные кони! Сколько птицы! Какие хлеба, какие сады шумят Они будут!