Page 136 - Талант умноженный на характер

ИЗ ПЕРВЫХ УСТ. ВОСПОМИНАНИЯ ОБ АНСАМБЛЕ ИЗ ПЕРВЫХ УСТ. ВОСПОМИНАНИЯ ОБ АНСАМБЛЕ

зал её так, что бабушка потом
машинкой пользоваться не мог- Элеонора Шавло,
ла и очень ругалась. Мама на артистка разговорного жанра Шахтёрского
этой композиции изображена ансамбля песни и танца Донбасса в 1961-1962 гг.:
с цветами, в движении, – как будто «Любой дончанин знал, где базируется ансамбль, –
на демонстрации. Передать дина- такую он имел популярность»
мику в статике вообще довольно
трудно, но Макаренко был очень
талантливым скульптором. Эти
горельефы на здании установ- Сама я – уроженка Севастополя, и в Донецке до поступле-
лены с двух сторон, в проёмах, – ния в ансамбль никогда в жизни не была. Лишь со школьной
с одной стороны шахтёр с отбой- скамьи знала, что есть такой угольный район Донбасс – и всё.
ным молотком врезается в пласт И вот приехал к нам в Севастополь на гастроли Шахтёр-
угля, а на второй – группа людей ский ансамбль песни и танца под управлением Зиновия Ду-
со знаменем, с цветами, и такое наевского. Мы с подругой пошли на концерт. Она – певица,
ощущение, что они сейчас раз – сопрано, лауреат всевозможных фестивалей; высокая, кра-
и пойдут. Так что артистка Шах- сивая, интересная девочка. И она мне говорит: «Я хочу про-
тёрского ансамбля увековечена вериться в хор – пойдём, «поболеешь» за меня». Мы пошли.
не просто в родном городе, но ещё Это была нормальная практика – во время гастролей того
и на здании профильного учреж- или иного коллектива в твоём городе пойти на прослушивание, чтобы при наличии мест устро-
дения – это дорогого стоит! иться туда на работу. Наверное, человек 20 в тот день проверялось, но сопрано у Дунаевского было
полностью укомплектовано и всем претенденткам было вежливо отказано. Мы сидим последние.
Он обращается: «Пожалуйста, прошу, кто из вас?». Подружка пошла. Он сел за инструмент: диапа-
зон, голос?.. А потом говорит – вы же сопрано, а сопрано у меня всё набрано, лишних мест нет, по-
этому вынужден отказать: «У вас хороший голос, но у меня уже полный комплект». А я сижу в сто-
ронке, и сижу со своим театральным образованием так, как меня учили, – чинно, с прямой спиной.
И Дунаевский говорит: «Ну, а теперь вы!». Я ему отвечаю, что я здесь исключительно в качест-
ве группы поддержки. «Ой, у вас меццо-сопрано?». Я говорю: «Да». «Вы поёте?» – а подруга
за меня кричит: «Поёт, поёт!». Дело в том, что у неё было невероятное желание попасть в этот кол-
лектив, потому что в те годы ансамбль гремел по всей стране. Но я твёрдо ответила, что не певи-
ца. Дунаевский говорит: «А что вы делаете?». Отвечаю – у меня театральное образование, я «раз-
говорник», веду концерты, работаю там-то и там-то. «Дайте мне ваш адрес». Я говорю: «Да нет,
вы знаете, я уже приглашена в театр Луначарского с нового сезона, потому мне нет нужды давать
адрес». Эта девочка кричит: «Я дам вам её адрес и напишу свой, вдруг появится возможность,
и вы меня тоже возьмёте!». Это был конец июля 1961 года.
Мы попрощались, ушли. Через три недели я получаю телеграмму, где Дунаевский приглашает
меня в качестве артистки разговорного жанра в ансамбль в связи с готовящимися гастролями.
Я не хотела, повторюсь, у меня уже была договорённость с театром, но тут меня начали все уговари-
вать: «Театр твой никуда не денется, если они в тебе заинтересованы, то дождутся, а если переду-
мают, так у нас ещё есть театр Черноморского флота, а туда тебя точно возьмут с руками и ногами».
В общем, меня убедили, и я, не давая ответной телеграммы, взяла и приехала – в совершенно не-
Горельеф с изображением артистки знакомый мне город, тогда ещё Сталино, без пяти минут Донецк.
Шахтёрского ансамбля, уцелевший Помню, приезжаю в центр и спрашиваю: «А где тут у вас баня?». Мне говорят: «Вот пойдёте,
при оккупации Сталино и остающийся
на своём месте по сей день где рынок, и там недалеко центральная баня». Я пошла в баню, привела себя в порядок, помылась,
132 133