Page 324 - Letopis

Чёрные дни Донецка

забегая вперёд, скажу, что руководство района приняло решение не реставрировать
памятник, а оставить так, как есть, – в память о погибших людях.
…Очень быстро на место приехали все профильные службы. Руководство – наш
район тогда возглавлял Иван Приходько. Он прибыл практически сразу, давал очень
много указаний. Полиция, «скорые», МЧС, ОБСЕ, журналисты… Такое странное
и страшное было ощущение, что так быстро все добрались. Я очень благодарна
своим работникам за то, что в то время они сгруппировались и действовали, как
единый организм. Они пытались выводить людей из шокового состояния, оказывали
медицинскую помощь, многим стало плохо с сердцем – в основном там были пожилые
люди. Слава Богу, тогда не было матерей с маленькими детьми! Мы крутились, как
могли, – то заваривали чай, то лекарства подносили, то просто воду…Тяжелораненых
мы старались не трогать, чтобы ещё сильнее не навредить, но поскольку была зима,
старались чем-то прикрыть, а раненых полегче мы клали на коробки от «гуманитарки»
и пытались оказать хоть какую-то помощь. Погибших нельзя было трогать вообще,
потому что важно было зафиксировать, как именно они погибли. Мы просто накрыли
их и всё...
Когда всех раненых погрузили в «скорые», врачи начали осматривать всех
остальных, мерять давление…
Я не знаю, каким образом, но информация распространилась очень быстро. В
течение часа после случившегося мне даже брат из Питера позвонил. Тогда говорили,
что маячки ставят, и, когда большое скопление людей, по телефону лучше не
разговаривать. Да и сил не было. Так что на все звонки я отвечала: «Жива. Подробности
потом».
Осознание всего ужаса пришло, когда все люди разошлись. Вы понимаете, у меня
день рождения ребенка… И я шла в ту сторону, где всё взорвалось…
«Вот так, – говорю, – сыночек, на всю жизнь запомню твой день рождения, и все
наши сотрудники его запомнят...».
Я в 2014 году выезжала из Донецка – три месяца жила у брата в России, устроила
ребенка там в школу, на год, а сама вернулась. Он пошёл в седьмой класс, там же
добавились новые предметы, и я очень хотела, чтобы он имел возможность их
изучать… Находясь в Петербурге, я следила за происходящим в Донецке. И вот в
один из дней я смотрела новости, и там был сюжет о прямом попадании в Городской
молодежный центр, что в Калининском районе. Если бегло на него смотреть, он похож
на наш Дворец культуры. У меня просто ноги подкосились… Потом я поняла, что это
не наш ДК, но какая разница! Там же люди оставались, дежурные, которые вообще
не бросали дворец ни на день. И я вернулась в Донецк без колебаний, хотя выбор у
меня был...
Наш район обстреливался непрерывно и сильно. Но животного страха у меня не
было – ко всему, наверное, привыкаешь. Его перекрыло чувство ответственности
за людей. Я старалась поддерживать дух, как можно больше делать приятных
вещей своим сотрудникам. Были у меня какие-то конфеты, я их раздавала... Потом
сагитировала сотрудников заниматься спортом. Говорю: «Война войной, а женщина
должна быть красивой. Дело к лету идёт, надо быть в форме». Ходили, занимались. И
праздники для детей наших сотрудников устраивали…
У меня мама и сын далеко, надеяться не на кого, нужно было держаться. Дома
одной по вечерам – не по себе. Свет часто отключали, стрельба… Становилась к
иконе и просила: «Помоги!». Кого еще попросишь о помощи в такой момент?..
Вот что интересно: ходить на свою работу, хоть там и «свистело», было не
324