Page 131 - Letopis

Города, опалённые войной

юностью) уже прошли этот рубеж и переживали с болью и отчаянием за наш город и
Донбасс…
Пролетел июль, и совсем пусто стало в городе. Во двор выходили родители
с детьми (кто остался, не выехал), ни на шаг не отпуская своих чад от себя. При
приближающемся грохоте спускались в подвал, который своими силами оборудовали,
и коротали там тревожные часы. Слава Богу, ещё была мобильная связь. 29 июля
позвонил друг моего брата и предложил уехать из города. Я еще сопротивлялась,
но брат (а он у меня один-единственный) просто приказал. Оказывается, он отыскал
своего друга и попросил обо мне позаботиться. У меня было всего полчаса на сборы.
Он приехал, погрузил мою дорожную сумку в машину, и мы поехали. На блокпосту
при выезде из города ополченцы не советовали нам ехать, так как шёл бой в районе
Шахтёрска. Ночь мы скоротали в посёлке Крупской, и рано утром выехали. За городом
началась побитая снарядами дорога. Блокпост перед Шахтёрском дымился после боя.
Близлежащие деревья и разбитые машины были изувечены и наводили такую тоску в
душе, что передать трудно.
Шесть часов утра. Едем… Ни одной машины, тихо и страшно. И боимся кого-то
встретить. Такой безлюдной дороги я не помню в своей жизни. Доехали до Шахтёрска.
На остановке стоят две женщины. Останавливаем и забираем их. Чувствуется, что
женщины в шоке. Мало-помалу разговорились. Оказывается, их дом разбомбили, они
собрали только самое необходимое и вырвались из этого ада. Завезли их в Макеевку
и поехали на Новоазовск. На таможне простояли 10 часов. Машин много, детей –
ещё больше... Все спасали деток, вывозили подальше от войны. Пересекли границу и
остановились. Мой друг попросил слить ему воду на руки и лицо. Он умылся и начал
молиться (а он мусульманин). Меня это так потрясло. Я, пока ехала, тоже читала одну-
единственную молитву – «Отче наш»… Вот тут мы начали разговаривать, и первый
вопрос у него был: «Что ты чувствовала, когда мы ехали от Тореза до Зугрэса?». Ответ
был один: «Где снайперы? Дадут ли выехать? Всё время ожидали пулю в спину».
Пришло успокоение, но временное.
Мы выехали на Таганрог. Уезжали от войны…

ЛЮДМИЛА ГРЕЧИШКИНА г. Торез

Меня зовут Людмила. Я – обычная женщина-педагог, работающая в музыкальной
школе. Навсегда мне запомнится день, разделивший наши жизни на «до» и «после»,
– 20 июля 2014 года.
Обычный воскресный день. Я находилась на службе в Храме Святителей
Московских, где я пою в хоре. Божественная литургия уже закончилась, но мой хор
остался в ожидании таинства венчания, которое должно было состояться в 14:00.
Вдруг загудела сирена, послышались звуки выстрелов и взрывов. До этого я слышала
такое только в кино. Напуганные прихожане и священнослужители, находящиеся в
храме, сразу же спустились в подвал. В ушах стоял страшный гул, земля дрожала от
движения техники. Все пытались дозвониться домой, но тщетно: мобильная связь не
работала.
Когда звуки взрывов ослабли, мы осмелились выйти на улицу – и остолбенели.
Небо было чёрным от дыма, вдалеке ещё сверкало и гремело. Я не могла поверить, что
всё это происходит именно со мной. Но больше всего я переживала за своих родных.
В моей голове крутился вопрос: «Где сейчас мои муж и дети?». Батюшка старался нас
успокоить и говорил: «Мы находимся в Божьем храме, и с нами ничего не случится.
131