Два лирических тенора советской большой сцены – Иван Козловский и Вадим Козин – дарили свой талант публике не только в театрах и концертных залах. Во время Великой Отечественной войны их уникальные голоса слушали бойцы на передовой, раненые в госпиталях, труженики тыла. Тексты песен артистов переписывали в альбомы; с ними на устах наши воины шли в бой… 

 Вадиму Козину, в своё время удостоившегося от британского премьера Черчилля титула «Золотого Орфея», выпали непростая судьба – и долгая народная память. На момент начала Великой Отечественной войны Вадим Алексеевич был уже зрелым человеком и состоявшимся востребованным артистом. Он много гастролировал по стране, выступал на радио, записывался на студии; его пластинки выходили огромными тиражами. Спустя много лет вспоминая этот период своей творческой деятельности, Вадим Козин говорил: «Когда-то, перед войной, мы с Исааком Дунаевским были самые богатые в стране люди». Репертуар артиста составляли русские народные песни, старинные романсы и собственные произведения (за период с 1925 по 1941 годы Козиным было создано 32 песни). И когда грянула война, эти песни полетели по фронтам, где артист стал выступать с самых первых дней.

В книге «Вадим Козин. Незабытое танго» о том периоде есть воспоминания как самого певца, так и его коллег. «22 июня мы, несколько артистов, слушали Молотова. Вадим Алексеевич тогда же, сразу, сказал: «Всё, надо срочно создавать концертные бригады». Козин выступал в блокадном Ленинграде, в осаждённом Севастополе, перед моряками Мурманска… На Калининском фронте он отправился на передовую, сбоку ударили немцы, машину опрокинуло взрывной волной, разбросало программки выступлений. Генерал, сопровождавший артиста, с трудом пришёл в себя: он знал, что певца очень любит Верховный Главнокомандующий», – рассказывала пианистка Мосэстрады Людмила Стоянова. «Наркомат путей сообщения выделил мне специальный вагон, я сам себе подбирал бригаду и ездил по фронтам, – вспоминал сам Козин. – Пел в частях, в госпиталях, на военных кораблях, бывал и на западе, и на востоке, на севере и на юге.  И курьёзы бывали, раз чуть к немцам не угодил! Живых видел, в метрах трёхстах через ручей перебирались. Как тогда ноги унесли, ума не приложу! Ведь как тогда бывало? Вызывают на концерт, сообщают местоположение части. Едем, по дороге останавливают и сообщают, что там уже немцы. Стремительно враг тогда наступал, что и говорить! После одного концерта на передовой генерал Баграмян вручил мне в полевых условиях орден Красной Звезды».

Одной из наиболее популярных и на фронте, и в тылу была исполняемая Козиным «Песня о двух друзьях» («А ну-ка, дай жизни, Калуга! Ходи веселей, Кострома»). Сам Козин о ней вспоминал так: «Боевые дела и подвиги героев-моряков, многие из которых сменили море на сушу и сражались в отрядах морской пехоты, вдохновили на эту песню ее авторов — больших моих друзей — поэта Василия Лебедева-Кумача и композитора Анатолия Лепина. И получилась прекрасная песня, посвящённая морской дружбе и взаимовыручке, готовности прийти на помощь друг другу в тяжелую критическую минуту. Вместе с моим неизменным аккомпаниатором Давидом Ашкенази мы выступали с ней и в осажденном Ленинграде — городе моего детства, и перед моряками-североморцами. Восторженно принимали ее не только моряки, но и воины других родов войск. В ту пору ее распевали повсюду — и на фронте, и в тылу. Часто звучала она и по радио...». К слову, мать и четыре сестры Вадима Козина остались в блокадном Ленинграде, и он ничего не знал об их судьбе. Артист многократно пытался помочь близким, в том числе и прибегая к возможностям своего  положения. Однако все попытки разыскать родственников и вывезти их на «большую землю» оказались безуспешными. Блокаду пережили только две сестры певца…

Вадим Козин вспоминал, как в 1943 году возобновил свою работу московский Дом звукозаписи, и ему предложили записать несколько военных песен. Пластинка разошлась огромным тиражом. Куда бы ни приезжал артист, он везде слышал свои песни – и на фронте, и в тылу, и в госпитале, и на передовой… «Почему-то, когда мы говорим о песнях патриотических, массовых, то имеем в виду гимны, которые можно петь миллионным хором, или марши, которые хорошо ложатся под ногу. А если лирическая песня предназначена каждому из этих миллионов в отдельности, если она ложится на душу, а не под ногу? Козинские «Любушка» или «Осень» разве не были в войну в высшей степени патриотическими? Более того, они стали как бы символами довоенной мирной жизни», — писал многолетний сотрудник газеты «Известия», публицист Эдвин Поляновский. Москвича Сергея Павловича Петрова под Оршей тяжело ранило в голову и живот, но он, отлежав в госпитале, вернулся на фронт и гнал врага до самой границы: «Я думаю — может, благодаря Козину и жив остался. Ведь я пел, и мне жить хотелось», – подчёркивал фронтовик. «Я прошёл всю войну – 22 ордена и медали. В самые трудные дни вы будили у нас чувство любви. Разгромленные фашисты после войны не раз свидетельствовали, что кроме оружия мы обладали превосходством души… Ваши песни сопровождали нас на привалах, в блиндажах, а то и на постах, прямо на переднем крае: нет-нет, да и замурлычешь, чтобы не уснуть», – обращался к Козину другой солдат по фамилии Иванов. Для нужд оборонной промышленности во время войны требовался шеллак, и старые пластинки массово сдавали на переплавку. Но для всесоюзного любимца Козина было сделано исключение. На его записях стоял штамп «Обменный фонд. Продаже не подлежат»: чтобы стать обладателем заветной пластинки, нужно было сдать на бой 10 других. Поклонников артиста это устраивало…

Увы, ровно за год до Победы, в мае 1944 года Вадим Козин был арестован. Имя артиста исчезло с концертных афиш, перестали продаваться его пластинки, не стало песен на радио. 2 февраля 1945 года Особое совещание вынесло приговор Козину, признав его виновным в «клевете на советскую действительность» и назначив срок в виде лишения свободы сроком на 8 лет. В 1950 году Вадим Козин был досрочно освобождён. Биографы певца отмечают, что срок Козин отбывал относительно легко, к тяжёлым физическим работам не привлекался, работал в Магаданском музыкально-драматическом театре наряду с другими известными артистами-заключёнными Колымалага. Лагерное начальство высоко ценило известного и любимого певца. Козин до конца своих дней прожил в Магадане, оставаясь своеобразной достопримечательностью города, человеком-легендой. За свою долгую, почти 100-летнюю, жизнь  Вадим Козин создал около 200 песен, а в целом его репертуар насчитывал свыше 3000 произведений. «Его искусство исполнения романса и народной песни было настолько отточенным и доведенным до совершенства, что его одинаково внимательно слушали и народные артисты и не искушенные в тонкостях вокала слушатели», – так говорил о Козине его ближайший коллега (хотя сейчас сказали бы – конкурент) по творчеству, не менее блистательный исполнитель Иван Козловский.

Его творческая биография во многом имеет параллели с биографией Козина – однако судьба Козловского, напротив, оказалась счастливой. Он выступал с сольными концертами до 87-летнего возраста, не утратив своего драгоценного голоса. Ещё за 15 лет до начала Великой Отечественной «русский соловей» и «чародей оперы», прозванный так за свой высокий тенор красивейшего тембра, был принят в труппу Большого театра. Однако вскоре началась война, и сцена Большого сменилась на импровизированные концертные площадки в воинских частях. В 1941 году фашисты стояли так близко к Москве, что за два с половиной часа можно было добраться до линии фронта. Вскоре Большой театр начали готовить к эвакуации в Куйбышев. Недолго думая, Иван Козловский вместе с балериной Ольгой Лепешинской отправили телеграмму Сталину: «Просим отпустить на фронт. Козловский, Лепешинская» — и получили разрешение. В составе концертных бригад Иван Козловский неоднократно выезжал в действующую армию, давал многочисленные концерты в Фонд обороны страны, выступал в госпиталях. «К раненым не раз ездил с Алексеем Николаевичем Толстым. Он читал свои рассказы, а я пел…», – вспоминал Иван Сергеевич. Артист пел романсы на крышах автомобилей, исполнял русские и украинские народные песни в землянках. Вместе с Козловским на фронт также выезжал знаменитый бас Большого театра Максим Михайлов, а аккомпанировал им один из скрипачей его оркестра – правда, не на скрипке, а на баяне. Специально для армии Козловский записал несколько радиоконцертов, снялся в знаменитом фильме «Концерт – фронту».

Сохранились кадры кинохроники, запечатлевшие выступление Ивана Козловского перед маршалом Жуковым. В 1943 году в только что освобождённый Харьков Георгий Константинович вызвал бригаду артистов. В бункере их, голодных, накормили борщом, а потом Иван Семенович Козловский исполнил только что появившуюся песню «Тёмная ночь». Люди, много лет находившиеся рядом с Жуковым, впервые увидели на его суровом, непроницаемом лице слёзы. Когда Козловский закончил петь, Жуков его расцеловал…

«Жизнь концертных бригад на фронте была нелегка. Но я никак не могу забыть то чувство смущения, даже вины, которое мучило меня... Ведь бойцы, сидящие перед нами, часто мои ровесники, шли в бой, умирали, а мы все-таки оставались в тылу», – позже писал Иван Семёнович. Певец подчёркивал: «Война — какая это была проверка силы человеческого духа! Мне кажется, что она ещё так недалеко — память цепко хранит ее. А самое яркое впечатление — радостное чувство Победы».

P.S. Спустя ровно 3 года после войны, в начале лета 1948 года, Иван Козловский выступал на сцене театра оперы и балета в городе Сталино, известного сегодня как «Донбасс Опера». В главной культурной газете СССР «Советское искусство» певец поделился впечатлениями о концертах в шахтёрской столице.

«Радостно сознавать, что бывшая Юзовка, вотчина английского капиталиста Юза, за годы советской власти превратилась в прекрасный город Сталино, центр высокой индустриальной и духовной культуры социалистического Донбасса. Архитектурная планировка города, его здания, его великолепный театр являются прекрасным внешним выражением этой культуры. Выступления на сцене Сталинского театра доставили мне истинное удовольствие. В спектаклях, в которых мне довелось участвовать, я видел большое мастерство его создателей и артистов. В оркестре театра есть хорошие солисты — виолончелисты, скрипачи, флейтисты, квалифицированные первые тромбоны, трубы, великолепно слаженный квартет. Нормальному звучанию оркестра способствует то, что строители театра в городе Сталино правильно спланировали размеры и высоту оркестровой ямы. Здесь не нарушены в угоду гигантомании необходимые звуковые соотношения, как это, к сожалению, имеет место почти во всех оперных театрах Союза — и новых, и старых, в которых расширяли оркестровую яму даже за счёт удаления нескольких рядов партера. Балетная труппа театра создана здесь же на месте своими силами. Упорный многолетний труд дал блестящие результаты: половецкие пляски в «Князе Игоре», отдельные номера в балете «Лилея», которые мне довелось увидеть, — восхитительны.

Необходимо оказать максимальную поддержку центру культурной жизни Донбасса — Сталинскому театру оперы и балета. Нужно, в частности, дать возможность ему, как и другим театрам Донбасса, выступить в крупнейших центрах страны, изучить и использовать опыт наших лучших оперных и драматических коллективов. Такой обмен опытом будет способствовать обоюдному росту и ещё более вдохновенному творческому труду», — таково своеобразное, не теряющее своей актуальности напутствие великого исполнителя сфере культуры нашего края, колоссальными усилиями отвоёванного для того, чтобы последующие поколения могли здесь жить, творить и созидать.

Материал подготовлен в рамках культурно-просветительского проекта «Артисты Победы»: из истории фронтовых бригад» Заслуженного государственного академического ансамбля песни и танца «Донбасс». Следите за выпусками проекта по хештегам #КУЛЬТУРА_ДОНБАССА_ДЛЯ_ВАС и #АртистыПобеды.

При подготовке данной статьи использованы материалы интернет-справочника «Всё о ДНР», портала Культура.РУ, сайтов Победа. Екатеринбург.РФ, Кино-Театр.РУ, и Проза.РУ.