О феномене личности Пушкина рассуждали едва ли не все крупные писатели, историки и ученые России.

Котляревский, Н. А.  Пушкин как историческая личность [Текст] / Н.А. Котляревский. - Москва: Книжный Клуб Книговек, 2018. - 349 с. - (Я люблю Пушкина).

Нестор Александрович Котляревский, историк литературы, критик, первый директор Пушкинского Дома, который стал его любимым детищем и главной заботой. Он является автором исследования «Пушкин как историческая личность», представленного в серии «Я люблю Пушкина». Котляревский вырисовывает удивительно светлый и жизнерадостный облик поэта: как выдающегося человека и как гениального творца. «Он наш поэт национальный, – пишет автор, – первый художник, со слов которого мы начинаем учиться любить и ценить наш народный гений. Он друг нашего детства, нашей юности, и создания его – предмет раздумья и исследования наших зрелых лет и нашей старости».

Выдержки из 4 главы книги «Темперамент и основная черта характера»

Поэзия Пушкина не заслоняет собой его личности. Для своего времени это личность очень типичная и на современников во многом не похожая. Откровенность, прямодушие, смелость, сознание своего достоинства и силы и страстность в проявлении многих чувств были ее отличительными чертами. К этим чертам надо добавить еще большое добродушие. […]

Но добродушие не исключало ни страстности, ни временами большой резкости. Пушкин унаследовал эти склонности от предков. Предки со стороны отца были люди темпераментные, своевольные, с большим норовом. […] Всех дедовских свойств Пушкин, к счастью не унаследовал, но некоторые из них сказались – на его вспыльчивости и ревности. К наследству предков Пушкин от себя добавил страстную любовь к независимости и свободе, для русских людей того времени необычную, если ее понимать в смысле идейном и благородном, а не в смысле своеволия.

Холостая жизнь Пушкина, и на воле, и в ссылке, не могла, конечно, назваться хорошей школой в деле воспитания характера. Женитьба до известной степени успокоила Пушкина, но от резких проявлений темперамента не излечила. […] Он жалел о холостой жизни, и ему под час бывало весело «удрать» от невесты. Будучи любящим и образцовым мужем, он не прочь был женатым вспомнить о своей молодости в салонах, где ухаживал за дамами, в клубах за зеленым столом и в веселой компании. […]

Откровенен был Пушкин и в своем пристрастии к дуэлям. […] Уклониться от дуэли он считал недопустимым. […]

Поэт любил вводить дуэль как драматическое положение в повести и поэмы, как он это сделал в «Выстреле», «Капитанской дочке», «Евгении Онегине», «Кавказском пленнике».

К этой форме проявления храбрости и силы личности Пушкин питал, как видим, особое пристрастие, и, действительно, при всей глупости дуэли отнять у нее известной романтической красоты нельзя, в особенности если считаться со вкусами того времени. Можно, конечно, найти иные способы самоопределения личности, но это уже вопрос темпераментов.

Последнюю дуэль Пушкина нельзя приводить в связи с другими его дуэлями… Пушкиным овладел пароксизм оскорбленного самолюбия, ревности и злобы, по разрушительной своей силе единственный в его жизни. Вскипать Пушкину случалось. Иногда, правда, очень редко, эти вспышки доводили его до рукоприкладства и потасовки с людьми и ему равными, и ему подвластными, но самообладание покидало его лишь на мгновение. Перед последней дуэлью оно покинуло его на несколько месяцев.[…]

Любовь к жене, ревность, удары разных ослиных копыт, грубое публичное оскорбление и притом анонимное, ряд всяких мелочей житейских, которых теперь не учтешь, – затуманили совсем рассудок Пушкина, и в нем заговорила только одна ярость. […] Для личности Пушкина последняя дуэль малохарактерна, как следствие совершенно исключительного психологического состояния, не имеющего никаких аналогий в прошлом его жизни. Но как трагический символ, эта дуэль знаменательна. Личность поэта была такая сильная, смелая, независимая, откровенная, непривычная к уступкам и компромиссам, уважающая себя и требующая уважения, личность столь возвышавшаяся над другими, что уход ее из мира не должен был походить на обычное разрешение. […]

Если искать отличительную черту в характере Пушкина – господствующую способность, как иногда принято выражаться, – то такой надо признать чувство достоинства свободной, смелой, знающей себе цену личности. Не было положения в жизни Пушкина, когда бы он не проявлял этой склонности поступать, говорить и писать, как требовал его разум и чувство. Смелость, правдивость и искренность, и нигде ни тени расчета, уступок, дипломатии или хитрости. В делах житейских и материальных большая наивность; в проявлении мыслей и чувств нередко неосторожность, но зато всегда и везде сознание того, что ни в какой кривизне ума и души себя упрекнуть не можешь. Много рыцарского было в такой откровенности и непосредственности человека, художника и гражданина. […]

Пушкин был так щепетилен в требовании от людей благородства, что сказал однажды: «Старайтесь сохранить и в самой подлости оттенок благородства», и даже повторил это изречение в одном частном письме.

Сознание своего достоинства, как независимой, смелой, правдивой и свободной личности было не только большим нравственным преимуществом Пушкина среди лиц, с которыми жить приходилось, но и большой его заслугой перед родиной, заслугой и писателя, и гражданина. В те годы такая личность была величайшей редкостью, и понятно, почему Пушкин любил вспоминать о Долгоруком, который решался перечить Петру. Печать смелого суждения лежала на всем, Что Пушкин писал как художник и публицист. […]

Мужественный и откровенный в симпатиях и антипатиях, как в отношении людей, так и их взглядов, Пушкин часто попадал в трудное положение, но никогда из такого положения он не выходил, жертвуя своими убеждениями или маскируя их. […]

Силою своего таланта и своей душевной и умственной правотой заставляла она  [личность поэта] всех с собой считаться, от царя, который знал ей цену, до совсем темных людей, которые писали ему восторженные письма. […] Себя он уважал и ценил, но избег соблазна гордыни и самомнения. […]

Котляревский Нестор Александрович Пушкин как историческая личность. – 1925. – 262.

Режим доступа: http://books.e-heritage.ru/book/10085696

Стахорский, С.В. Русская литература [Текст]: популярная иллюстрированная энциклопедия / С.В. Стахорский. - Москва: Дрофа-Плюс, 2007. - 607 с. - (Популярная иллюстрированная энциклопедия).

О феномене личности Пушкина рассуждали едва ли не все крупные писатели России. По словам Н.В. Гоголя «это русский человек в его развитии, в каком он, может быть, явится через двести лет. В нем русская природа, русская душа, русский язык, русский характер отразились в такой же чистоте, в такой очищенной красоте, в какой отражается ландшафт на выпуклой поверхности оптического стекла».

Близкую мысль лапидарно выразил А. Григорьев: «Пушкин – наше всё». Григорьев написал, что в русской литературе «Пушкин был единственный полный человек, единственный всесторонний представитель нашей народной физиономии»,

По утверждению Ф.М. Достоевского, «не понимая Пушкина, нельзя называться даже русским человеком».

И.А. Гончаров считал, что «в Пушкине кроются все семена и зачатки, из которых развились потом все роды и виды искусства во всех наших художниках».

В.С. Соловьев считал основным отличительным признаком пушкинской поэзии «ее свободу от всякой предвзятой тенденции и от всякой претензии». «В радужной поэзии Пушкина – все цвета».

«Пушкин есть как бы символ жизни: он – весь в движении, и от этого-то так разнообразно его творчество. Все, что живет, – влечет его, и подходя ко всему, — он любит его и воплощает. Слова его никогда не остаются без отношения к действительности, они покрывают ее и чрез нее становятся образами, очертаниями. Это он есть истинный основатель натуральной школы, всегда верный природе человека, верный и судьбе его». В.В. Розанов.

В отечественной истории Пушкин оставил после себя веселое, легкое имя. «Наша память,– говорил Блок,– хранит с малолетства веселое имя: Пушкин. Сумрачные имена императоров, полководцев, изобретателей орудий убийства, мучителей и мучеников жизни. И рядом с ними – это легкое имя: Пушкин». А.А. Блок.

«Кровь Пушкина течет в жилах русской литературы с той же неизбежностью, с какой в английской – кровь Шекспира». В.В. Набоков.

 Каким был Пушкин? 

Пушкин – вольнодумец.

После Лицея Пушкин поселился в Петербурге и был принят в литературное общество «Арзамас», где были активны либералы и члены тайного «Союза благоденствия». Тогда же под их влиянием Пушкин начинает писать «возмутительные стихи», как выразился император Александр I. Однако назвать поэта идейным антимонархистом было бы неправильно: причинами его вольных умонастроений были в числе прочего привычка к браваде и эпатажу, а также тогдашняя мода на свободомыслие в интеллигентных кругах.

Будучи в обществе, Александр Сергеевич любил эпатировать окружающих своими опасными остротами с налётом цинизма. Близкий друг поэта и его товарищ по «Арзамасу», Николай Тургенев, писал о Пушкине их общему приятелю Петру Вяземскому, тоже арзамасовцу: «Его знают по мелким стихам и «по крупным шалостям».

В школе нам говорили, что друзья поэта из числа декабристов скрывали от Пушкина детали своего предприятия, чтобы уберечь его. Это отчасти так, но были и другие мотивы: некоторые декабристы опасались, что не в меру энергичный Пушкин не сможет удержать в тайне их замысел и своими неосторожными словами или поступками выдаст всю группу.

Как бы то ни было, Пушкин узнал о восстании уже постфактум, будучи в своём вынужденном уединении в Михайловском.

Пушкин – друг.

После подавленного восстания император Николай I вызывал на аудиенцию многих связанных с декабристами дворян, и Пушкина в том числе. Современница поэта, писательница Анна Хомутова, так передаёт события этой встречи со слов Пушкина:

«Император долго беседовал со мною и спросил меня: – Пушкин, если бы ты был в Петербурге, принял ли бы ты участие в 14 декабря? – Неизбежно, государь, все мои друзья были в заговоре, и я был бы в невозможности отстать от них. Одно отсутствие спасло меня, и я благодарю за то Небо. – Ты довольно шалил, – возразил император, – надеюсь, что теперь ты образумишься и что размолвки у нас вперёд не будет». Ответ Александра Сергеевича делает ему честь как человеку отважному.

Пушкин – человек чести.

Честь для поэта была не пустым словом. После злополучной дуэли с Дантесом Пушкина привезли домой, и его осмотрели несколько врачей. Когда поэт узнал от них, что рана, возможно, смертельная, то стал отдавать распоряжения на случай своей кончины.

В числе прочего он велел своему давнему, ещё с лицейских времён, товарищу и секунданту на последней дуэли Данзасу записать с его слов все его долги, которые были обговорены с кредиторами устно, без долговых расписок. Поэт хотел убедиться, что все эти люди получат причитающееся им. К слову сказать, оставшиеся у Пушкина долги взялся покрыть император Николай I, и он же заверил умирающего поэта в записке, что позаботится о его жене и детях.

Пушкин и деньги.

Потомок небогатого дворянского рода, Пушкин вынужден был всю жизнь маяться безденежьем и изыскивать пути укрепления своего материального положения. При этом поэт вовсе не отличался даром хозяйственника или усердием в экономии денег. Наоборот, Александр Сергеевич был не прочь погулять с размахом, поиграть в своё удовольствие в карты. Он отдавал старые долги и тут же обрастал новыми, но это был привычный образ жизни для дворянина его эпохи.

Свои занятия литературой он рассматривал, в том числе, и как способ поправить свои финансы. Сегодня нам кажется кощунственным представлять Пушкина, считающего строки в своих произведениях, чтобы поставить за них цену, но поэт был вовсе не чужд холодного расчёта. Пушкин полушутя-полусерьёзно признавался в одном из стихотворений, что пишет для себя, а печатает для денег. Вот какие указания он дал, например, относительно публикации «Повестей Белкина»: «Правила, коими будем руководствоваться при издании, следующие: 1) Как можно более оставлять белых мест и как можно шире расставлять строки. 2) На странице помещать не более 18-ти строк. 3) Имена печатать полные, напр. Иван Иванович Иванов, а не И. Ив. Ив-ъ. То же и о городах и деревнях. 4) Числа (кроме годов) печатать буквами…». Должно ли это шокировать нас? Наверное, тех, кто предпочитает «лакированного» Пушкина, это шокирует. Но для остальных станет ещё одним штрихом к портрету живого, настоящего поэта.

Пушкин и работа.

Писал Пушкин с лёгкостью – это было его естественным состоянием. В одном из произведений он описывал это так:

…рифмы запросто со мной живут:

Две придут сами, третью приведут.

Однако в другом произведении Александр Сергеевич предупреждал современников и потомков:

Не тот поэт, кто рифмы плесть умеет.

И, перьями скрыпя, бумаги не жалеет:

Хорошие стихи не так легко писать…

А что же, кроме умения подбирать рифмы и ладно складывать слова в строки, нужно поэту? Вдохновение, муза? Да, но вдохновение по-пушкински – это не просто мечтательное умонастроение.

«Вдохновение есть расположение души к живому приятию впечатлений, следовательно, к быстрому соображению понятий, что и способствует объяснению оных», – отмечал Пушкин.

Другими словами, поэт должен быть постоянно открытым для новых впечатлений, внимать всему, что происходит вокруг, и переводить это в плоскость понятий – добра и зла, чести и бесчестия, любви и ненависти. Только тогда ему удастся объяснить эти понятия читателю и завладеть его вниманием.

Витиеватый слог Пушкин недолюбливал: «Точность и краткость – вот первые достоинства прозы. Она требует мыслей и мыслей – без них блестящие выражения ни к чему не служат».

И действительно, если мы возьмём «Пиковую даму», «Повести Белкина», «Капитанскую дочку», «Дубровского» и другие образцы пушкинской прозы, то увидим, что каждое слово в них на месте, нечего убавить и прибавить. Именно такой тон Пушкин задал новой русской прозе, родоначальником которой он и был.

Знаем ли мы настоящего Пушкина?

О Пушкине написано в разы больше, чем написал он сам за свою жизнь. И всё равно разложить по полочкам составляющие его таланта, отыскать «формулу» пушкинского гения пока не удалось никому. Возможно, ближе остальных подошёл академик Дмитрий Сергеевич Лихачёв, написав такие слова:

«Тайна безмерного обаяния Пушкина в том, что он в каждое мгновение жизни, в каждой её песчинке видел, ощущал, переживал огромный, вечный, вселенский смысл. И потому он не просто любил жизнь во всех её проявлениях, жизнь была для него величайшим таинством, величайшим действом. И потому он был велик во всём: и в своих надеждах, и в своих заблуждениях, и в своих победах, и в своей любви к людям, к природе, в любви к Родине, к её истории, её будущему».

Режим доступа: https://weekend.rambler.ru/read/38911890-kakim-byl-pushkin/

Характер и личность А. С. Пушкина

Несмотря на противоречивость материалов о гениальном поэте, можно выделить некоторые черты, которые отмечают самые разные авторы книг о Пушкине.

Александр Сергеевич был некрасив и низок ростом (примерно 166 см). Имеющиеся же портреты очень сильно искажали истинные черты лица, делая их более гармоничными, правильными. Это признавал и сам Пушкин. Однако многие знакомые поэта на вопрос о том, какой он – Пушкин, отмечали особую привлекательность его ярких серо-синих глаз, которые в минуты увлеченности поэта чем-либо (будь то разговор, творчество, привлекательная женщина) горели притягательным задорным огоньком.

Пушкин, как и многие поэты, был невероятно переменчивым в настроении человеком. Резкие переходы от глубочайшего уныния, депрессии к пламенеющей страсти и окрыленной одухотворенности были свойственны ему как в любви, так и в работе, в дружбе, в общении с людьми. Неинтересный собеседник или тема разговора делали поэта крайне некрасноречивым, скучным и даже где-то нудным, очень невежливым. Но стоило появиться чему-то, что могло привлечь его внимание, как Пушкин буквально менялся на глазах, демонстрируя всю красоту художественного слова, прекрасные манеры и любезность. К поэзии он относился с обожествляющим трепетом, а потому далеко не каждый из круга общения Александра Сергеевича удостаивался чести пообщаться с ним о ней, о его творчестве в частности.

Второй страстью писателя были женщины. В биографиях указываются устрашающие «послужные списки» Пушкина-любовника. Так, сам поэт не стеснялся говорить о том, что его первая супруга, Наталья Гончарова, была у него «сто тринадцатая любовь». Связи поэт заводил очень быстро, длились они обычно недолго – вплоть до очередной встречи с хорошенькой дамой. Причем неоднократно Пушкин был готов жениться уже после второго-третьего свидания. Вообще в материалах, посвященных этой стороне его жизни, можно встретить множество не самых привлекательных подробностей, явно не украшающих светлый образ великого русского гения поэзии.

Наконец, третьим увлечением жизни было вино. Пушкин пил очень много и очень часто, сопровождая посиделки с сомнительными приятелями дуэлями, картежными играми и разгульными любовными приключениями.

Очень страстный в любви, эмоционально легко возбудимый, страдающий из-за внешней непривлекательности, Пушкин был страшный ревнивец. Причем болезненное чувство в нем вызывала не только чисто теоретическая возможность физической измены любимой женщины, но и ее возможные мысли о других мужчинах.

Режим доступа: https://elhow.ru/ucheba/literatura/pisateli/kakoj-on-pushkin

Пушкин как личность 

 «Как жизнь поэта простодушна...» Это он о себе.

Он был беспечен, прост, простодушен, что, правда, ему не всегда нравилось, и он, встрепенувшись, как орел, обнаруживал ум, к удивлению его друзей. И также, проявляя беспечность, он был как бы податлив, уступчив (по отношению к жене всегда, что весьма усложняло его жизнь впоследствии, и во взаимоотношениях с царем), но едва его честь задета, перед всякой опасностью, он становился спокоен и тверд, как перед поединком и на дуэли. И ценил в людях и в себе пуще всего мужество и отвагу, черта, присущая древним грекам.

С юности он страдал от своей внешности, своего «арапского безобразия», маски его судьбы, непосредственно связанной с Петром I, который, заметив смышленость в своем арапе, воспитал, как из своих денщиков, сподвижника в начинании, что нельзя уже воспринимать иначе, как Ренессанс, в условиях которого в Царском Селе юный Пушкин возрос душой: сосредоточенная грусть отрока, с пробуждением устремлений к славе в эпоху Отечественной войны 1812 года, взлелеяла поэта, столь же античного, сколь чисто русского. Такого чистейшей воды, как бриллиант, классического поэта не было ни в эпоху Возрождения в странах Европы, ни в Новое время, алмазный венец Ренессанса в России.

Режим доступа: https://biography.wikireading.ru/49651