Page 86 - Бессмертный полк

84 УРА! ПОБЕДА
Родился в с. Калмыцкая балка Про-
летарского района Сталинградской
области. До войны – слесарь, студент,
техник-судостроитель, конструктор. В
войну – техник-оружейник 1-го стрел-
кового полка 6 дивизии московско-
го народного ополчения. С февраля
1942 года был техником-оружейником
на военных базах Донского, Централь-
ного, 1-го Украинского и 1-го Белорус-
ского фронтов. Был тяжело ранен.
Принимал участие в боях под Смо-
ленском, Сталинградом, на Курской
дуге, освобождении Беларуссии и Укра-
ины, Польше, штурме Берлина.
После войны Григорий Григорье-
вич – на творческой работе, автор три-
логии «Тревога», дилогии «Дикое поле»,
книг «Синий луч», «Человеку нужен ле-
бедь» и др. Работал редактором худо-
жественной литературы в издательстве
«Донбасс». Награждён орденами Оте-
чественной войны ІІ степени, Красной
Звезды, медалями «За оборону Сталин-
града», «За освобождение Варшавы»,
«За взятие Берлина».
Писатели 85
ВОЛОДИН ГРИГОРИЙ ГРИГОРЬЕВИЧ первого они были дворцами, а их хозяева –
великими людьми, я до сих пор преклоняюсь
1918-2002 перед ними.
Мне было стыдно за белизну моей рубаш-
ки, за игривую бабочку у подбородка. Сбежал
бы, если бы не ждал друзей. Кто-то сказал,
что мои друзья не придут: на улице ливень,
Отрывок из романа ИЗ ПРОИЗВЕДЕНИЙ
мороз, всё покрылось льдом, как на горбатом
шоссе под Гомелем. Я не поверил, я ждал!
И друзья появились. Перед ними низкая
В Т ЯЖКИЙ ЧА С дверь вытянулась вверх, чтобы друзья вошли
в полный рост. Они были в касках, ватниках,
тоит мне только закрыть глаза – и начинаются сны. Как, ну как уложить в стёганых, тяжёлых от воды, жарких в ходьбе
Содну обычную человеческую жизнь всё прожитое и пережитое нами в той брюках, в кирзовых сапогах. С них ручьями
великой войне? А вот сны – бесконечные, беспощадные, тревожащие, щемящие – стекали дождь и земля. Они были такими, как
умещают... в сорок первом: молодыми, усталыми и так
...Стоит мне только закрыть глаза – и перед мысленным взором встаёт вереница много познавшими в свои двадцать лет.
тех незабытых, навсегда ушедших в историю, неповторимых дней и ночей. Я вскочил, кинулся к ним, всем своим
Я вижу смоленские ледяные болота, где люди вмерзали в топи, но не сдавались; существом чувствуя, что сгораю от какого-то
голодные и смертельно опасные дороги сорок первого... непонятного мне стыда. Но они чуть улыбнулись – признали! – и прошли к печи, Донецкие писатели-фронтовики
В те дни в чёрных болотах сны безжалостно бросали меня в тепло довоен - что занимала пол-избы. Друзья поправили на груди серые автоматы – они долго В. И. Труханов, Г. Г. Володин с предсе-
ных комнат, на промозглых ночёвках в снежной степи возвращали в весёлые были в бою – и присели. Не к столу, который вдруг потускнел, будто хотел стать дателем Донецкой организации Союза
ряды песенных первомайских демонстраций – красных от флагов, как земля обыденным, а на древнюю лавку в красном углу... писателей Украины П. М. Мельниченко
под Ельней после «психической атаки» фашистов на батальон ополченцев. У Вокруг недовольно зашикали на меня за то, что я пригласил друзей, а я обрадо-
передовой, которую предстояло переползти под огнём чужих и своих пулемё - вался, хотя и не приглашал никого. Друзья смотрели на меня. Я ждал их слов. Но
тов, чтобы вновь стать человеком, переползти, когда каждое движение сулило они молчали, целиком поглощённые теми заботами, которыми жили тогда, когда
смерть, смерть без славы и благодарной памяти детей и внуков, снилась победа были молодыми, сильными, верящими в святую цель нашей жизни...
над Германией, снились все убитые и навсегда пропавшие без вести товарищи и Стоит мне только закрыть глаза... Очень часто я тяжко и бесконечно иду впе-
друзья. Пробуждение от шабаша русской вьюги в насквозь промерзшем ржаном рёд и куда-то вверх. Лишь однажды в трудном и долгом пути, за время которого я
стогу на чёрном орловском косогоре, в поле посреди России, было хуже затяж - стал седым и дряхлым, и у меня не осталось ни единого человеческого желания, я
ного кошмара. увидел впереди вершину, за которой было то, чего я никогда не видел.
Потом эта быль мучила в снах даже в дни победных салютов. Даже в далёкой Но сил у меня уже не было... Я не растерял их зря: любил жизнь и прожил её
Германии, где всё было чужим, незнакомым и неудобным: леса – как парки, поля – всю в тяжком труде и в долгой дороге. БИБЛИОГРАФИЯ:
как клумбы... А мне так хотелось дойти и взглянуть. Взглянуть, чтобы убедиться, что не зря • Синий луч.
Стоит мне только закрыть глаза... Во сне на меня обрушивался чёрными гри- замерзал в стогу посреди России, голодал при синей вьюге, бежал на пулемёты ря- • По следам истории. Очерки из исто-
бами атомный ураган, и на земле не оставалось ничего. Не было даже меня, но я дом с падающими навечно друзьями. И было обидно до слез, как при бессилии в рии Донецкого ордена Ленина металлурги-
как-то из небытия смотрел на опалённые поля, на обгорелые пеньки тайги, на гру- пути, что меня сковывает страх перед небытием, которое ждёт меня на той верши- • ческого завода имени В. И. Ленина.
ды щебня от знакомых и незнакомых городов, на испарившиеся реки и моря... По- не. Этот страх был сильнее, чем моя совесть, чем неистребимое желание – знать, • Дикое поле.
сле такого сна мой город в пыли терриконов и в дыму заводов, с расплавленным ради чего жил на свете... • Бирючья коса.
асфальтом в каменных ущельях улиц, с грохотом сотен автомашин под окном и И всё же желание познать смысл жизни осилило страх небытия, помогло дойти • В действующей армии. Роман.
железными нестареющими голосами мощных репродукторов, которые никогда не мне до вершины. Возвращение. Роман.
отдыхают, казался мне раем. Я увидел прекрасный мир. Каждый человек жил лучше, чем в самых лучших • Совесть. Роман в 3 частях.
•
Человеку нужен лебедь.
Стоит мне только закрыть глаза... Совсем недавно я встретился с друзьями, ко- местах человеческих. И оттого, что люди жили хорошо, что я сам это увидел, стал
торых не видел почти сорок пять лет, они погибли в первый же день войны: один я счастливым... Рассказы, повести.
– отбиваясь от врагов, другой – пытаясь спасти раненого друга. Я понял, что человечество не безумно – оно вечно на нашей прекрасной голу-
Мне сказали, что я вижу их, и я поверил этому. Мне всегда хочется, чтобы дру- бой планете.
зья жили – пусть не рядом, пусть даже не пишут, пусть их я никогда не смогу уви-
деть, но – пусть живут!..
Я собирался на встречу с чистой душой, и все же почему-то было тревожно. Ку-
да-то пришлось идти ночью: чёрной, с ледяным дождём по невылазной грязи, как в
сорок третьем в Ново-Белице, но пришёл я... совершенно сухой. И не удивился это-
му, как и тому, что в хатёнке с чёрным земляным полом, с русской печью в пол-избы
и с окнами в ладонь был накрыт стол: стояло шампанское, в вазах – фрукты, на
блюдах подплывали жиром бекасы и рябчики. Над столом, сверкающим хруста-
лём и фарфором, протекал низкий небеленый потолок, и комья чёрной земли, как
в артполку под Жлобином, срывались вниз, но я принял как должное, что ни одной
земляной чёрной капли не попадало на стол.
Хозяев избы я не видел. Может, их и не было.
Зато запомнил на всю жизнь каждую в отдельности и всех вместе глубоко де-
кольтированных дам с алмазными ожерельями, золотыми брошками и медальона-
ми на модных платьях, с платиновыми змейками и браслетами на запястьях неж-
ных рук; запомнил мужчин – рослых, довольных, сильных – в снежных манишках,
с чёрными бабочками у холёных подбородков, ухоженные бакенбарды, длинные
фалды фраков.
Я сел около низкой двери, в которую можно войти, только поклонившись хо-
зяину. Сел на скамью – чёрную от древности и тяжёлую, как в смоленских и орлов-
ских избах. Я помню эти избы. После промозглых, смертельно опасных дорог сорок