Page 141 - Альманах № 2 2024

учебника; один Андрюха Сергеев, мой сосед по Иван Николаевич поглядел на нас поверх
парте, стоял в конце кабинета и изучал полуто- очков, откашлялся, достал из тумбочки классный
раметровый в диаметре глобус на шарнирной журнал. Мы следили за его движениями, а сами
подставке, который остальные заприметили, но старались не шевелиться. Мало ли.
не слишком спешили осматривать. У нас в голо- – Садитесь! – сказал он слегка дребезжащим,
вах долго сидел вопрос, который тогда Андрюха громким голосом и надел очки с диоптриями
и озвучил. вместо затемненных.
– Как и зачем они его сюда вперли?! – удив- Мы послушно сели, во время переклички
лялся он, изучая США образца семидесятых годов откликались на фамилии. На некоторых он оста-
прошлого века. – О, Миссисипи! навливался, поднимал голову, рассматривал
Кто-то из пацанов посмеялся над этим словом названных учеников, будто пытался кого-то в них
и тоже подошел разглядывать. Полминуты – и узнать, после чего философски вскидывал брови
рослый, здоровый, массивней всех нас Андрей и продолжал монотонно идти по списку. Разок
сидит на глобусе, а одноклассник его на этом его взгляд упал и на меня, и я постарался сделать
гигантском шаре. Класс посмеялся над мультяш- вид, что усердно о чем-то думаю, но ему, похоже,
ным Андрюхиным визгом: «Уи-и-и!» – и стало не было разницы, умная у меня физиономия или
чуть легче ждать неизбежного. нет.
Отзвенело. Дверь открылась. Мы поднялись с Химик захлопнул журнал, поднялся и зако-
мест. В класс вошел пожилой, но не седой пол- вылял к незакрытой двери. Долго почему-то смо-
ный мужчина. Волосы у него торчали вверх, лицо трел из-за нее в коридор. Мы шептались, пытаясь
было немного опухшее, с обвислыми щеками, понять, зачем он это делает.
глаза скрывались за тёмными очками в прямо- Андрюха предположил:
угольной оправе. Ходил он, из-за больных ног – Да время тянет, – и оказался, в итоге, прав.
и комплекции, переваливаясь влево-вправо, но К уроку Иван Николаевич приступил неохот-
не настолько, чтобы это выглядело смешно. Мы но. Первые минуты вел занятие стоя или расхажи-
видели этого человека в коридорах, но не знали, вая по классу вдоль передних парт; рассказывал
что это химик. Дойдя до учительского стола, он что-то вводное – об истории своего предмета от
хлопнул по небольшой стопке книг и со вздохом древнегреческих философов до Нобеля. На Нобе-
сел. Тишина стояла такая, что мы слышали и этот ле урок химии и кончился. Соловьев, уже сидя за
вздох, и шуршание свитера, и скрип кроссовок столом и куда живее, чем до этого, рассуждал о
(он был единственный из учителей, кто носил на Нобелевской премии, ругал ее за предвзятость
работе кроссовки). и приспособленчество, смеялся над Премией

138 139