Page 163 - Letopis

При исполнении

перед взрывом… А обстрел троллейбуса на Боссе! Наши люди убирали там всю кровь
– это, конечно, для них было очень тяжело морально. Настолько тяжело видеть, что
здесь люди погибли, и убирать следы этого убийства…

ЛЮБОВЬ УДОВИК старший мастер Петровского дорожного
участка КП «ДРСУ», г. Донецк

Как у нас всё на Петровке начиналось? Пролетел самолёт, ударил в террикон 21-й
шахты… Кажется, это было 7 или 8 июля 2014 года. Помню, заскочила я зачем-то с
работы домой. Было где-то полвторого дня. И вот я слышу звук самолёта и думаю:
«Так низко он летит, и такой гул нехороший». А почему я так напряглась – больше
30 лет назад у нас в районе упал самолёт. И вот он тогда, перед тем, как упасть,
так же низко летел… И у меня остались такие нехорошие воспоминания. Я тогда
думаю: «Наверное, падает самолёт – хоть бы не на людей». Я была уверена, что это –
гражданский самолёт. О том, что это – бомбардировщик, я и подумать не могла.
Прошло совсем немного времени, самолёт долетел до 21 шахты, и как загремело
всё, мама моя родная! У людей в домах напротив повылетали все окна. В нашей
конторке на работе с потолка свалился плафон – от ударной волны. Коллега моя
кричит нашему рабочему: «Коля! Это война?!». Он говорит: «Да». Коллега потом
рассказывала: «У меня всё внутри похолодело. Всё вокруг гремит, мимо бежит какой-
то мальчишка, за ним следом – собака, и она так воет! Жутко было очень».
Время было тяжелейшее. Никто из нас не знал на практике, что такое война, что
с нами будет дальше… Когда все эти события в Киеве начинались, я повторяла,
как заклинание: «Войны не будет! Наше правительство этого никогда в жизни не
допустит». Я действительно на 110 процентов была уверена, что власть не позволит
убивать людей. И вот это всё здесь началось…
У нас в бригаде – две женщины, которые живут в Марьинке. Всё ведь оттуда
пошло… Бедные люди! Это была такая паника, такой страх. Мы здесь боялись, они –
там. У одной из этих женщин дом сгорел полностью, у другой тоже было попадание.
Обе теперь живут в Донецке, та, у которой дом уцелел, раз в неделю вырывается
домой, через линию разграничения…
Весь август 2014 года здесь стреляли вплотную. У нас тут и потолок падал, и вокруг
ямы от снарядов были. Рабочих распустили по домам. Центральные участки работали,
наш – нет. У нас даже сторожей тут не было, потому что находиться здесь было
просто невозможно. Стёкол нет, весь двор побит, на клумбе у нас были самодельные
журавлики-украшения, так им и носики, и крылышки поотбивало осколками. Мы не
работали ровно месяц. Но коллектив за это время не разбежался. У нас и так очень
хороший участок, дружный, дисциплинированный. Но в этот период мы звонили
друг другу каждый день – это было нашей внутренней потребностью. Мне кто-то
звонит из наших, спрашиваю: «А кому ты ещё звонил?», потому что 40 человек я за
день физически обзвонить не успею. И вот так, кто кому, звонили, и в итоге знали
ситуацию по всем нашим сотрудникам. Люди были сплочены – не передать как.
1 сентября мы всё-таки вышли на работу. По всей Петровке – тишина, людей нет.
Все же тогда ринулись на моря, поуезжали... Вот моя коллега Вера Петровна плачет:
сын с женой и внуками как уехали, так больше и не вернулись. С ними всё хорошо,
просто теперь они далеко – в Крыму…
Выйдешь на нашу центральную улицу Петровского – хоть «ау» кричи, ни единой
души вокруг. Только собаки бегают. На остановке стоим – а оно летит, и не знаешь,
163