Сегодня, 7 июля, день рождения яркой театральной актрисы Донбасса Светланы Отченашенко. К сожалению, он стал и днем памяти актрисы. В постоянной рубрике портала «Посвящения…» о Светлане Ивановне вспоминает театровед, профессиональный поэт Светлана Куралех.
Ещё до знакомства со Светланой я слышала добрые отзывы о ней не только как о блестящей актрисе, но и как об авторе газетных и журнальных публикаций. Мне попадались её рецензии о спектаклях мариупольского театра, творческие портреты главного режиссёра Александра Утеганова, главного художника Михаила Ковальчука, народных артистов Бориса Сабурова, Наталии Юргенс… Написаны они были высокопрофессионально, ярко, эмоционально, порой – страстно.
Публиковалась она не только в мариупольской, донецкой прессе, но и в центральной. В 80-90 е годы бурный резонанс в театральных кругах бывшего Союза вызвали её полемические статьи в «Советской культуре» и «Литературной газете», где она страстно защищала честь и достоинство профессии Актёра. В книге «Театр: Время перемен» (издательство «Искусство», Москва) она оказалась в одном ряду с авторами Георгием Товстоноговым, Юрием Любимовым, Михаилом Ульяновым, Донатасом Банионисом…
Мне рисовался образ недоступной «театральной звезды», женщины-борца, но при первой нашей личной встрече Светлана Отченашенко оказалась простым, доброжелательным и приветливым человеком, не лишённым чувства иронии. Было это на юбилейном вечере в честь 125-летия Мариупольского театра. Помню, от нашего театра юбиляров поздравляла смешная кукла с песней «Дорогой длинною» и положенным на неё эксклюзивным текстом:
В Мариуполь ехали недаром.
Полный зал – бомонд, ни дать, ни взять.
Мы хотим поздравить юбиляра:
Стукнуло ему сто двадцать пять…
и т.д. в том же духе.
Поздравителей было много. Вечер закончился за полночь – ехать в Донецк было поздно. Светлана подошла ко мне и тоном, не терпящим возражений, сообщила, что ночевать я буду у неё… Тогда я впервые попала в её гостеприимный дом. Не уснули до утра – всё говорили и говорили. Так начинались наши дружеские отношения.
С тех пор, когда она бывала в Донецке (гастроли, выступления с поэтическими программами, собрания СТД) или я в Мариуполе (премьеры мариупольцев, мои творческие встречи) , мы всегда находили время повидаться. Общих тем для разговоров было предостаточно: театр, сыновья… Но главная, конечно, - стихи. Ей по природе была ближе Цветаева, мне – Ахматова. Но как она читала «Реквием» Ахматовой! Незабываемые выступления в Донецке! Она умела читать стихи так, как будто сама их написала, она проживала их на сцене.
А как я благодарна Светлане за то, что по моей просьбе в Донецком Доме работников культуры на вечере, который я вела, она согласилась читать стихи дорогого и близкого мне поэта Марии Петровых!
Думаю, многое ещё вспомнится…
С началом войны мы потеряли связь. Несколько раз я пыталась звонить, но безуспешно. Решила, что она уехала к сыну.
…За несколько дней до того, как узнала об её трагическом уходе, перебирала черновики и вдруг из них выпала визитка, подаренная мне когда-то Ефимом Харабетом. Художник и актриса – это была красивая, гармоничная, творческая пара. По словам Светланы, они дополняли друг друга и помогали создавать себя. Их гостеприимный дом был всегда открыт для друзей.
Я бережно храню Медаль «Анна Ахматова», подаренную мне автором Ефимом Харабетом. Сохранились два моих интервью со Светланой и экспромты-посвящения ей и Ефиму.
«НО КОНИ ВСЁ СКАЧУТ И СКАЧУТ…»
Столетье промчалось. И снова,
Как в тот незапамятный год -
Коня на скаку остановит,
В горящую избу войдет.
Ей жить бы хотелось иначе,
Носить драгоценный наряд...
Но кони — всё скачут и скачут.
А избы — горят и горят.
Н. Коржавин
Штрихи к портрету актрисы
Газета «Донбасс», 19 августа 1992 года
Эти строки поэта Н. Коржавина одни из любимых у Светланы Отченашенко, артистки Донецкого областного русского драматического театра в Мариуполе. А может быть, это строки о ней самой? И жить бы ей часто хотелось иначе, и от драгоценного наряда не отказалась бы. В театральных кругах хорошо известно, что не так давно, когда «горел» её родной театр (иначе говоря, оставался без зрителей), актриса смело вошла в директорский кабинет и осталась там в качестве директора.
- Светлана Ивановна, сколько это продолжалось?
- Один год и три дня.
- Вы так точно помните?
- Ещё бы! Это был самый страшный сон в моей жизни.
- Почему?
- Боялась, что потеряю свою профессию.
- Слава Богу, сия чаша вас миновала – на гастролях в Донецке вы успешно предстали перед зрителем в двух новых спектаклях: «Чайке» А. Чехова и «Куплю мужа» М. Задорнова. Не кажется ли вам, что ваши роли и есть те самые кони, которые «всё скачут и скачут»?
- Похоже. Во всяком случае, остановить их на скаку не так-то просто. Я очень боялась, что от меня «ускачет» роль Елены Владимировны в спектакле «Куплю мужа», даже собиралась подавать заявление об уходе, если это произойдёт. В этой роли есть и характер, и судьба, и проблемы сегодняшнего дня. В общем, и смех, и слёзы, и любовь. А главное, с этой ролью я возвратилась в свою профессию после долгого перерыва…
- Говорят, театр – жестокое ремесло. Что вы в нём любите, что не принимаете?
- Это всё равно, что спросить, за что я люблю жизнь. Театр – капелька жизни, только здесь всё более обострённо. Человек не может без общения, а театр – один из ярких, порой яростных видов общения. Получая его, испытываешь огромное удовлетворение и счастье. А не приемлю лицемерие, ситуации, когда можно растоптать человека. Иногда это приобретает уродливые формы, как у моей Аркадиной в «Чайке».
- В традиционном представлении Аркадина – не лишённая благородства дама и таланта актриса, по-своему любящая мать и невольная виновница гибели сына. Вас не смутило, что в постановке В. Балкашинова она совершенно другая?
- Да, подобная Аркадина некоторых критиков и зрителей шокировала. Обычно она игралась в рамках бытового, психологического театра, и вдруг – фарс, пародия. Традиционно шло проживание образа, а тут – стихия игры с мгновенными переключениями. Работа было очень трудной. В какой-то момент я даже просила снять меня с роли, не спала две ночи. Но было безумно интересно.
- Среди театралов нет-нет да и вспыхнут нотки ностальгии по театру Утеганова, а то и начинаются сравнения: вот тогда, мол, было, а сейчас… Что вы на это скажете?
- Для меня «тогда» начинается не с театра Утеганова, а с театра Шейко. Театр был тогда в форме столь прекрасной, что отказался от государственной дотации. Билеты на спектакли невозможно было достать, многие работы получали республиканские награды. И вот внезапно М. Шейко не стало, и, верите, за полтора года не стало театра. Какое-то время главного режиссёра вообще не было, потом пришёл и ушёл М. Амитов. Когда появился в театре А. Утеганов, он застал «развалины» и остатки труппы и начал создавать свой театр, который прожил 18 лет. Психологи утверждают, что театральный организм, как и человеческий, переживает периоды рождения, расцвета и спада. Я прошла с театром все три этапа. Упадок пришёл закономерно и, видимо, Александр Кадырович это сам понимал. Потом ситуация повторилась: пришёл и вскоре ушёл не принятый коллективом Костенко, какое-то время театр оставался без творческого руководителя. Балкашинов застал труппу далеко не в лучшей форме и начал создавать свой театр.
- А если сравнить творческий почерк Утеганова и Балкашинова, способы лидерства…
- Утеганов – ученик М. Крушельницкого, мастер, у которого сочетались яркие зрелищные формы с глубокой психологической проработкой. Он работал в традиционной режиссёрской манере, был прекрасным педагогом, умел подобрать ключ к каждому актёру. Например, знал, что я – самоедка, что меня нельзя ругать, иначе – уйду в себя.
Балкашинов, на мой взгляд, наследует лучшие традиции Утеганова, в актёре он всегда видит соавтора, понимает задачи театра, роль лидера, меру ответственности за происходящее. Но это две разные режиссёрские школы, эстетические системы, два разных режиссёрских и человеческих поколения. Ведь не придёт же нам в голову сравнивать театры Крушельницкого и Захарова (кстати, одного из учителей Балкашинова). К тому же, наш главный режиссёр ещё молод, в театре он всего три года. Нужно время для перестройки театрального организма, осмысления новых художественных идей.
- Чего вам больше принесли прошедшие гастроли в Донецке – радости или боли?
- Пожалуй, боли, потому что были полупустые залы (не знаю, по чьей вине). В Мариуполе мы уже отвыкли от этого – зрители у нас всегда есть.
- Что для вас в жизни на первом месте: театр или семья?
- Это порой трудно понять, хотя всё-таки думаю – семья. Тут близкие люди не только по крови, но и по духу. Если не будет дома, надёжного убежища, мне кажется, я ничего не сделаю.
- Вы считаете себя настоящей женщиной?
- Нет, это слишком большая ответственность. Если я хорошо выгляжу, то не успеваю приготовить обед, если отстою очередь в магазине, о каком виде можно говорить. Нет, у меня обязательно какое-то звено выпадает…
- И тем не менее, вы успеваете много читать. У вас много поэтических программ, в том числе по творчеству Анны Ахматовой, Марины Цветаевой, Марии Петровых, Вероники Тушновой…
- Эти программы спасали меня во времена творческих простоев, были выходом из профессиональных тупиков.
Светлана Куралех.
БЕНЕФИС ЛЮБВИ
Газета «Донецкие новости» № 52, декабрь 1995 года
В гримуборной ещё толпились люди: поздравляли, подносили цветы, читали стихи, наполненные зрительской любовью. А полуодетая, смущённая Светлана Ивановна Отченашенко из деликатности не решалась «выставить» гостей. И казалось невероятным: неужели успеет собраться и в прямом, и в переносном смысле?
Но актриса есть актриса. Когда распахнулся занавес, она не просто появилась на сцене, а воцарилась на ней.
Все 30 лет сценической жизни заслуженной артистки Украины Светланы Отченашенко были наполнены безоглядной любовью к своей профессии. Около 100 ролей, около 100 разных характеров, судеб, в каждой из которых – любовь. На традиционный вопрос о любимых и нелюбимых ролях Светлана Ивановна отвечает:
- Все равны, все прописаны в моей душе и живут огромным общежитием. Просто каждая из них в разное время и по-разному напоминает о себе. Вера из «Капли в море» Ю. Эдлиса – моя первая героиня. Столько лет прошло, а я кожей помню панический страх перед выходом, когда меня просто выталкивали на сцену. Катерину Измайлову из «Леди Макбет Мценского уезда» Н. Лескова и сейчас не могу оправдать (как можно убить собственного ребёнка, даже ради любимого мужчины), но это – моя роль, и она останется во мне, пусть с этим непониманием. А с Настёной Гуськовой из «Живи и помни» В. Распутина мы, можно сказать, слились воедино. Редкое счастье. Так было разве что с Аркадиной…
- В своё время ваша Аркадина шокировала некоторых критиков и зрителей, не правда ли?
- Наверное, потому что обычно она игралась в рамках бытового, психологического театра, а тут – фарс, пародия. Работать было безумно трудно, но и безумно интересно.
В отрывке из «Чайки», представленном на бенефисе, актриса была свободна, органична, блистательна, что называется, купалась в своей роли. Перед публикой предстала уже совсем другая чеховская героиня, хотя на ней оставалось платье Раневской. В этом же платье вела искромётный диалог с бароном (народный артист Украины Ю. Доронченко) её графиня из «Рыцарских страстей» В. Красногорова. Трудно было удержаться от вопроса:
- Светлана Ивановна, как могла актриса на собственном бенефисе не поддаться соблазну то и дело менять наряды?
- Для меня важнее передать внутреннее состояние.
И Светлане Отченашенко в полной мере удалось это в поэтической композиции, завершающей праздник, своеобразном монологе-исповеди, куда вошли строки Марины Цветаевой, Фёдора Тютчева, Бориса Пастернака, Николая Гумилёва… Прекрасная речь, чувство аудитории, предельная наполненность и самоотдача. Залу передавалось уже иное актёрское самочувствие. Сама актриса говорит о своих чтецких программах так:
- Они помогали мне выстоять, когда не было ролей. Правда, спектакли – это одно, чтение стихов – другое. В спектакле ты связан с партнёрами, режиссёром, художником… Когда же читаешь стихи, тебе никто не поможет, но никто и не помешает. Вот зритель, а дальше – Вселенная, Бог, Совесть. Какое счастье ощущать зрителя, видеть, как от твоих слов раскрываются лица. Чувствуешь такую свободу! Эти программы помогают мне совершенствоваться, обретать себя через общение и с высокой поэзией, и, говоря словами Пастернака, «ни единой долькой не отступаться от лица». А ещё стихи помогли мне обрести своего зрителя.
Да, свой зритель у актрисы Светланы Отченашенко есть. Она выступала во всех городских дворцах культуры без исключения, часто бывает на предприятиях, в школах, детских садах, редкая юбилейная дата или торжественный концерт обходятся без её участия. А сколько поэтических вечеров проведено в Донецке! На бенефисе именинницу тепло приветствовали не только коллеги из родного театра и театров Донбасса, но люди самых разных профессий. Среди приславших телеграммы был Зиновий Гердт…
В поздравлениях несколько раз оговорились, назвав Светлану Отченашенко народной артисткой Украины. Хочется думать, что оговорка эта была не случайной.
Светлана Куралех.
СВЕТЛАНЕ ОТЧЕНАШЕНКО
Отче наш, Отченашенко, иже еси…
Помоги тебе, Господи, и упаси
От беды, от войны и от глаза дурного,
От врагов, дураков, от пожара лесного.
А пошли тебе Бог, Отченашенко Света,
Бесконечной любви и небесного света
(Я, конечно, имею в виду Харабета).
ХУДОЖНИКУ - МЕДАЛЬЕРУ ЕФИМУ ХАРАБЕТУ
Уходят корабли
В неведомые дали,
Во все концы земли
Плывут твои медали.
Любовь и добрый след,
А больше и не надо…
И льётся вечный свет,
Как высшая награда!