20 октября 1937 года родился известный советский литературовед мирового масштаба, основатель Донецкой филологической школы Михаил Моисеевич Гиршман. О нашем славном земляке Михаиле Моисеевиче предлагаем воспоминания автора рубрики «Посвящения…» – завлита Донецкого театра кукол и профессионального поэта – Светланы Куралех.
Ты – человек, Мишка..!» Конечно, верх легкомыслия – так озаглавить воспоминания об основателе Донецкой филологической школы, профессоре с мировым именем, авторе многочисленных научных трудов… Но при всех своих регалиях Михаил Моисеевич (в близком кругу М.М.) обладал прекрасным чувством юмора. Помню, как он по-детски непосредственно слушал шуточное поздравление нашего театра на своём юбилее в исполнении кукольного персонажа Михаила Потапыча:
Талант литературный,
Плюс уровень культурный
И плюс интеллигентная душа.
Ты просто супер-пупер.
Тебе Бахтин и Бубер –
В хорошем смысле слова – кореша!
Ты – филолОг, Мишка, -
ФилОлог, значит,
И не страшны тебе ни горе, ни беда.
И ты поймал, Мишка, свою удачу
И не расстанешься ты с нею никогда!
Ты блещешь интеллектом
В связи с любым аспектом.
В анализе структурном – царь и бог,
Профессор ты, учёный,
Весь целеустремлённый,
В хорошем смысле слова – педагог.
Ты педагог, Мишка,
А это значит,
Что не страшны тебе ни горе, ни беда.
И ты поймал, Мишка, свою удачу
И без студентов ты не будешь никогда!..
Отец ты офигенный,
Супруг ты неизменный,
К тебе претензий не имеет ЖЭК.
Ты внуков обожаешь,
Коллег ты уважаешь,
А значит, ты – хороший Человек!
Ты – Человек, Мишка,
А это значит,
Что не страшны тебе ни горе, ни беда.
И ты поймал, Мишка, свою удачу
И без любви ты не завянешь никогда!
…Впервые имя Гиршмана появилось в моём доме, благодаря мужу, тогда ещё студенту филологического факультета Донецкого университета. Постигая тайны целостного анализа под научным руководством Михаила Моисеевича, он раскладывал на кОлоны и синтагмы «Бедную Лизу» Карамзина. Мне, в то время рядовому инженеру и начинающему стихотворцу, казалось это священнодействием. А сам Гиршман представлялся сказочным героем и ассоциировался с моим любимым Гофманом. Дело было не в созвучии фамилий и не в портретном сходстве, которое я находила, а в колдовском ореоле, окружавшем для меня два этих образа…
У моего малолетнего сына всё оказалось проще – он сразу «поставил на место» Гиршмана, правда, с помощью Пушкина: читая наизусть «Руслана и Людмилу», Алёша утверждал, что Фарлаф нашёл Людмилу «В пустынных муромских лесах У злого Гиршмана в руках» (перепутав его с лешим).
Когда я вспоминаю Гиршмана, первое чувство, которое возникает, - благодарность за то, что он был в моей судьбе. Встречи с ним расширяли мой кругозор, формировали вкус… Помню блестящие литературные гостиные в Доме работников культуры и вечера в театрах. Пушкин, Лермонтов, Чехов, Ахматова возникали перед слушателями как живые, будто М.М. был с ними лично знаком. А как одухотворённо он читал стихи!
В доме Гиршмана я впервые увидела книгу стихов Марии Петровых «Дальнее дерево». Потом, когда училась в Москве, это подтолкнуло меня к знакомству с Марией Сергеевной, которое продолжалось много лет. В беседах с М.М. я по-настоящему открыла для себя Мандельштама, впервые услышала стихи Чичибабина…
Михаила Моисеевича окружали не только единомышленники и поклонники, но и заклятые завистники. Стараниями одного из «близких друзей» КГБ Гиршман в какой-то период был подвержен настоящей травле и находился на грани увольнения из университета. Причина? – Ну, не вписывался М.М. в их мировоззрение, слишком ярко выделялся своим интеллектом, талантом, свободомыслием. И надо сказать, что держался он тогда с исключительным достоинством, стойкостью и не теряя юмора.
Сам того не подозревая, М.М. поддерживал меня своим примером. Дважды не принятая в союз писателей за отсутствие «гражданских» стихов, я начала было не на шутку переживать. Но посмотрела на эту ситуацию другими глазами, когда Гиршман назвал образцом гражданской поэзии стихотворение Пушкина «Я вас любил: любовь ещё, быть может…»
Не могу не вспомнить ещё одно качество Гиршмана: отзывчивость, а точнее даже – безотказность. Не припомню случая, чтобы Михаил Моисеевич не откликнулся на какую-либо просьбу – будь то написать предисловие к сборнику стихов, подсказать список литературы по той или другой теме, принять участие в обсуждении театральной премьеры.
И это несмотря на его хронические перегрузки. Не раз бывал он в театре кукол, и его советы нам были очень полезны. Помню беседу о Пушкине перед последней постановкой Бориса Смирнова «Сказка о золотом петушке», участие в обсуждениях таких событийных спектаклей, как антивоенная рок-опера «Земля дана тебе навеки», библейская легенда «Суламифь» по Куприну, «Русский секрет» по «Левше» Лескова… Присутствовал он и на встрече нашего театра с Зиновием Гердтом, который знал сотни стихов наизусть и блестяще их декламировал. Можно смело сказать, что наш Михаил Гиршман оказался достойным собеседником и «соперником» народного артиста!
Бывали и посиделки в доме Гиршманов: чай, обмен литературно-театральными новостями, чтение стихов… Там было тепло, уютно и особенно чувствовалось, какая гармоничная пара – Михаил Моисеевич и Диана Васильевна. Это ощущение отразилось даже в одном из моих экспромтов, посвящённых М.М.:
Учёная и пылкая натура,
Его услышать можно и прочесть.
Он – целостность, структура и культура.
В нём что-то Дианическое есть!
Казалось, в этой семье всегда царит мир и благодать. Однажды я не выдержала и спросила:
- А вы когда-нибудь ругаетесь?
- А как же! – ответили они одновременно.
…А ещё в этом доме было вино. И традиционно среди разных тостов М.М. произносил слова Зиновия Паперного: «Да здравствует всё то, благодаря чему, мы, несмотря ни на что!» Мне кажется, слова эти были девизом в жизни Михаила Моисеевича. И сейчас, несмотря ни на что, он с нами – в учениках, детях, внуках, правнуке Мишке… В наших воспоминаниях.