Сегодня мы отмечаем День героев Отечества – памятную дату, уходящую своими корнями в глубь российской истории. Испокон веков наши воины защищали родные рубежи, совершая бессмертные подвиги. И сегодня эстафета поколений продолжается, и эпоха рождает новых героев – наших современников.
Есть такие герои и в рядах ансамбля «Донбасс». Представители мирной, творческой профессии, с началом Специальной военной операции они встали на защиту нашего края и прошли через многое. Сегодня – повод поделиться здесь их историями.
Антон Терещенко, артист балета ансамбля «Донбасс»: «После возвращения с фронта тишина вызывала дискомфорт»
– Так получилось, что прослужил я ровно два года, день в день: с 23 февраля 2022-го по 23 февраля 2024-го. Был мобилизован, как и тысячи моих соотечественников. Занимался выполнением боевых задач – штурмы, зачистка. Прошёл Мариуполь, Марьинку.
Попал совсем в иную реальность. Вчера ты был артист, сугубо гражданский и творческий человек – а сегодня начинаешь делать то, что тебе абсолютно не свойственно. Поэтому адаптироваться, перестроиться очень тяжело – как физически, так и морально. Но постепенно ко всему привыкаешь, и со временем стало легче. Тем более что все вместе мы находились в одинаковой обстановке и делали одно общее дело. Ребята из нашего подразделения были призваны отовсюду, из разных сфер. Были музыканты, были и шахтёры. Нашему общению это нисколько не мешало – все «в одной лодке».
Из ансамбля «Донбасс» нас призвали достаточно много, но впоследствии разделили по разным подразделениям и направлениям, из коллег рядом остались единицы. В их числе был наш барабанщик Саша Бобровский. И погиб он на моих глазах – он бежал прямо за мной, и его «снял» снайпер. На первом же перекрёстке в секторе зачистки, на первой перебежке. Это был наш первый боевой выход. Накануне мы прибыли в Мариуполь, переночевали, и вот вышли на задание… Это было страшно. Мало того, что ты видишь, как гибнет твой друг и коллега, так ещё и вытащить его нет никакой возможности: перекрёсток простреливался, и если бы мы начали пытаться что-то сделать, нас на том перекрёстке осталось бы ещё больше. И мы побежали дальше. А Сашу смогли только через несколько дней эвакуировать – когда там уже всё зачистили…
Во время одного из боёв я получил ранение. Даже не понял, как это случилось, летело всё и со всех сторон. А потом командир отправил меня по заданию в другое место, и в какой-то момент я увидел кровь на плече. Да, оно болело, но на адреналине я не придавал этому значения. А тут уже явно стало понятно. Потом госпиталь, потом снова в строй… И так два долгих года.
Когда вернулся домой, первое время тоже было тяжело. Из-за непривычной тишины и на фоне контузии постоянно звенело в ушах, как это ни парадоксально, тишина вызывала дискомфорт. Со сном тоже были проблемы: вставал среди ночи, куда-то бежал… Всё, как у всех, в общем. Возвращаться к работе в ансамбле было тоже очень сложно – именно физически. Длительный перерыв, ранение – первый месяц, а то и больше, у меня после каждой репетиции болело всё. И посещали мысли, что уже не смогу восстановить форму. Но потом пошли гастроли, концерты, и я «втянулся» – именно благодаря такому плотному графику восстановление случилось быстрее, чем можно было предположить.
Сегодня, оглядываясь на три года назад, понимаю, что за это время я во многом стал другим. На многие вещи уже не так остро реагируешь – после того, как побывал «там». Повседневные житейские проблемы ощущаются такой мелочью, что даже и внимания не стоит обращать. И в целом отношение к жизни поменялось...
Сергей Устименко, артист оркестра ансамбля «Донбасс» – о погибших коллегах: «Они были прекрасными музыкантами и не менее прекрасными людьми».
– Я работаю в ансамбле больше 30 лет, и многие ребята на моих глазах приходили и вырастали, становились большими профессионалами. И отношения – как в семье.
Саша, Александр Бобровский... Пришёл к нам в 1998 году, ещё студентом консерватории. «Раскачки» как таковой не было – он сразу влился и в программу, и в коллектив. Балет и вокалисты работали тогда без фонограмм, под живой оркестр, и мы поехали по гастролям – и по стране, и за рубеж. Саша был душой компании, знал кучу разных песен, смешных частушек, владел гитарой – и был ударником высочайшего класса. Здесь он вырос – из студента в большого профессионала. Был период, когда он по семейным обстоятельствам, в связи с переездом, прерывал работу в ансамбле. А в 2021 году Саша вернулся и был уже до конца...
А тромбонист Паша Махно пришёл к нам по рекомендации, его нам посоветовали как хорошего музыканта. Был очень своеобразным и разносторонним – талантливым, вдумчивым, верующим, имевшим много увлечений помимо музыки – компьютеры, велосипед. У него была с детства очень тяжёлая судьба: погибли родители, он остался круглым сиротой и имел все шансы свернуть на «кривую дорожку», как часто бывает в подобных случаях. Но он выучился, встал на ноги, насобирал денег на квартиру – купил в Ясиноватой, мечтал о домике в Донецке. Жил свою жизнь и очень её любил…
Я ездил к нашим ребятам в гости несколько раз, пока они были в расположении. И сам, и с коллегами по ансамблю. И было понятно, что со дня на день их отправят на передовую. Помню их глаза – горящие, полные надежды, что наконец-то процесс сдвинулся и война скоро закончится… Но, увы. Наших коллег отправили на боевые позиции в ночь перед отъездом ансамбля на трёхмесячные гастроли. И о их гибели мы узнали на гастролях, за тысячи километров от дома…
Нам очень сильно их не хватает, и время не лечит. Их гибель действительно невосполнимая потеря не только для нашего ансамбля, а вообще для всего музыкального сообщества – настолько прекрасными они были музыкантами. И не менее прекрасными людьми.
Богдан Балка, артист балета ансамбля «Донбасс»: «Из артиста я «переквалифицировался» в зенитчика и гранатомётчика».
– Провоевал я полгода – с февраля по сентябрь 2022 года. Выполнял боевые задачи на харьковском направлении. Позывной – «Медведь». Не сам придумал – ребята почему-то так «окрестили», сказали: «крепенький парень».
Попал на фронт я, как и многие, по мобилизации. Это было 24 февраля. Дали три часа на сборы, я поехал домой за вещами. Маму и невесту мою просто «порвало» от такой новости – но, если честно, за несколько дней до этого я уже морально был готов к тому, что вызовут, у меня даже сумка была заранее собрана. Так что я приехал домой на эти отведённые три часа, чтобы просто побыть с родными, а потом взял сумку – и всё. Как такового страха тогда не было – только неизвестность. Состояние было отчасти шоковым от всего свалившегося, а в таком состоянии страх не сильно чувствуешь.
…А через 10 дней, 6 марта, я уже был под Харьковом. Началась совершенно новая реальность. Хотя, если честно, долго я к ней не привыкал. Я люблю старые военные фильмы и отдавал себе отчёт, что и многие мои любимые актёры уходили на фронт, и вот теперь я тоже оказался на этом месте. Плюс чувство долга, безусловно, понимание того, что страна нуждается в нашей помощи, в нашем участии.
Из артиста я «переквалифицировался» в зенитчика и гранатомётчика. И грузовик водить научился. Вообще, когда я попал на фронт, то неожиданно для себя расширил пределы своих возможностей, понял, на что способен человек в экстремальных условиях. Открыл в себе какие-то новые способности, о которых в иной ситуации и представить не мог, и не знал бы никогда. Оказывается, можно не спать по нескольку суток. Можно есть практически всё, равно как и пить – главное, чтобы было что пить…
«Там» по-другому начинаешь взаимодействовать с людьми. Едва познакомившись с человеком, уже ощущаешь его, как родного, доверяешь ему – естественно, речь о своих. Я по жизни сразу близко к себе не подпускаю, но здесь совершенно иначе. Зачастую твоя жизнь от этого доверия зависит.
Не знаю, почему, но ко мне тянулись все животные. Кошки, собаки. И вообще к нашему подразделению. Это, конечно, добавляло теплоты в нашу суровую повседневность.
Хочется вспоминать только хорошее – о настоящей дружбе, о взаимовыручке… но, конечно, трагического на войне с избытком, и меня это, как и никого, не минуло. Где-то 80 процентов того моего подразделения уже нет в живых. Я же ещё какое-то время провёл в госпитале, а ребят отправляли дальше, и я уже впоследствии узнавал – этот погиб, тот… И не только хоронить своих тяжело – тяжело сообщать их близким о том, что они погибли. В основном эта горькая обязанность возложена на командиров, но бывали ситуации, когда это приходилось делать бойцам. И мне в том числе. Невыносимо слышать в телефоне голос матери и говорить ей, что её сын погиб…
Когда я оставил службу – меня «списали» по состоянию здоровья – помню своё состояние: вышел из больницы, и не верится, что вернулся. Когда своих близких не видишь много месяцев, и вдруг снова оказываешься дома – я не могу даже описать весь спектр своих эмоций…
Что касается возвращения к профессии, то, конечно, физически было очень тяжело. Но легко морально: я ощущал огромную поддержку коллег и был счастлив тем, что снова могу заниматься любимым делом. И внутренних каких-то противоречий от смены обстановки у меня не было. Как тогда я был готов к тому, что меня призовут, так и теперь я был настроен на возвращение, я хотел этого и к этому стремился.
Но, конечно, Богдан сегодняшний и Богдан три года назад – это два разных Богдана. Я очень много о себе узнал…
