Page 75 - Альманах № 2 2024

Пусть рыдает она по-цыгански, в нём Россия, как может, продолжает шуметь.
Пусть еврейскую тешит тоску, Идут снеги за снегами. Март – ещё не апрель.
а в Гренаде поёт по-испански, Молодыми побегами он не грезит теперь.
по-славянски печалит Москву. Но Поэт без подделки прост и грозен, как атом,
попросил в Переделкино, рядом с нобелиатом,
Полонез пусть сыграет «Огинский», бросить повод Пегасов, придержать ему стремя,
Вслед – «Прощанье славянки»… Муза чтоб не угасла, и не кончилось время.
И пусть Вспомнил вот, не забыл он
соберёт наших душ половинки. Подмосковья при этом.
И уймёт мою русскую грусть. Значит, всё же он был им,
больше был, чем Поэтом
Памяти Евгения
Поэт пижонист. Прикид из радуг. Не о себе
Тоннель прапращуров в разводах Беринга. Как мудр Поэт. Попробуй с ним поспорь.
За океанами искал он правды, И как ему даётся всё, что мудро,
забыв об истинах родного берега. поди узнай. Быть может это хворь
его души с прозрением под утро.
Мы народ Ванек-встанек, раз Иван, значит, –
встань. Быть может, это бред его ночей,
Мы встаём спозаранок так же грозно, как встарь а он блажен. Но не похоже.
Нас, казалось, втоптали Когда он грезит, он совсем ничей.
в забытьё, словно в грязь, Совсем ничей.
чтобы мы не роптали, над собою глумясь. Ну, разве только – Божий.
И смеялись, смеялись, потешались взахлёб,
чтоб не русскими стали, и покорными – чтоб. Так тому и быть
Может, был и не Гений, но уж больно похож, Пройдут и завершатся дни и сроки.
Евтушенко Евгений в наших генах – на нож. Надежды и мечты свершатся и пройдут.
И его Пятикнижие, пусть в багровых тонах, Сотрутся письмена и потускнеют строки,
не бельё его нижнее, а Россия впотьмах. как отраженья сотен лун в пруду.
В нём всё прежнее сложено, что сломать
не суметь,

72 73