Page 378 - Letopis

Военные дневники мирных жителей

именно 17 августа ровно пять лет назад скончался ее муж, который сам много лет
строил их дом. И плод его трудов был разрушен как раз в годовщину его смерти.
Символичное совпадение!

Понедельник, 18 августа.
В этот день артобстрел начался еще раньше – ровно в пять часов утра стали с
жутким свистом приземляться снаряды со всех четырёх сторон. Один из них
разорвался в огороде соседей справа, в нескольких метрах от тёщиного дома.
Естественно, досталось и ему – взрывная волна вынесла стекла на мансарде, осколки
посекли ограду, ворота, стены и крышу дома и гаража. После этого обстрела исчезли
последние коммунальные блага – вода и газ.
Но на этот раз непрерывный обстрел Зорьки длился «всего» пять часов. Потом на
несколько часов воцарилось затишье.
Воспользовавшись этим, я решил, наконец, выбраться в центр микрорайона.
Моему взору предстало жуткое зрелище. На нашей улице Белинского было разбито
больше половины домов, в том числе школа и магазин. Сама улица была исковеркана
воронками, усыпана осколками стекла, шифера, кусками металла, а также
недозревшими яблоками, грушами и сливами.
Но оказалось, что наша улица ещё и не так сильно пострадала – по сравнению
с некоторыми другими, где многие добротные дома были разнесены почти до
основания и стали могилами для своих хозяев. Например, живший в доме № 33 по
улице Каховской Сергей Маржин после попадания снаряда сгорел в своем жилище и
был погребён под обломками.
На улице Тургенева я встретил окровавленного седого мужчину, который стоял
возле руин своего дома. Он рассказал, как накануне дважды чудом остался жив.
– Когда вчера с утра начали гатить, мы полдня прятались в доме с женой, сыном и
невесткой, – рассказал Владимир Очередько. – Как немного затихло, решили, что надо
отправить детей к моему брату в Москву. Мне удалось их вывезти на своей машине
в Константиновку и посадить там на поезд. Когда же мы с женой возвращались
назад в Ясиноватую, стоявший на блокпосту украинский боец выстрелил по машине
из автомата, но, к счастью, пуля прошла рядом, лишь осколки разбитого ею стекла
поранили мне подбородок, шею, грудь и руку. Не успел я прийти в себя, как на нашей
улице пережил второй шок – увидел, что догорает наш дом. Но хорошо, что прямое
попадание в него произошло в то время, когда мы отвозили детей. Иначе бы никто из
нас не выжил.
Очень сильно пострадали и примыкающие к частному сектору многоэтажки,
а также детский сад микрорайона. Его подвал был заполнен людьми из окрестных
домов. Они в полумраке громко твердили молитвы.
На улицах людей почти не было. А те немногие, что ходили, выглядели
перепуганными и ошалевшими. Они озирались по сторонам, разглядывая обгоревшие
здания с проломленными стенами, разрушенными балконами, чёрными глазницами
окон, из которых выпростались наружу белые шторы и развевались, как белые флаги,
сигнализирующие о перемирии.
Ещё более апокалиптической окружающую картину делали бегающие по
микрорайону большие породистые псы, которых, по-видимому, отвязали и бросили
на произвол судьбы их уехавшие хозяева. Мало того! Перед войной на здешнем
машзаводе был огромный приют для бездомных собак, который создал ныне уже
покойный руководитель предприятия. Когда начались обстрелы, работники завода,
378