При этом журналисты и на войне оставались журналистами – задорными, бесшабашными и нагловатыми: в условиях крайней опасности добывая бесценные сведения, они не упускали возможности утереть нос своим менее расторопным коллегам. «И чтоб, между прочим, был фитиль всем прочим – а на остальное наплевать!». «Корреспондентская застольная», как называл её сам автор Константин Симонов, — это песня-тост, ставшая гимном журналистской профессии. 

В январе 1943 года военному корреспонденту Константину Симонову довелось ехать с незнакомым шофёром из освобождённого Краснодара в ещё не освобождённый Ростов-на-Дону. 

«Ехали через стык двух фронтов ненаезженной, непроторенной дорогой, — вспоминал Симонов. — За два дня пути почти никого не встречали, как это часто бывает на таких стыках. Водитель боялся случайностей. Я тоже. Чтобы переломить себя, в дороге стал сочинять «Корреспондентскую песню» и просочинял её всю дорогу – почти двое суток. «Виллис» был открытый, было холодно и сыро. Сидя рядом с водителем, я закутался в бурку. Вытаскивать из-под бурки руки не хотелось, поэтому песню выучивал на память. Написав в уме строфу, начинал её твердить вслух, пока запомню. Потом начинал сочинять следующую. Сочинив, чтобы не забыть предыдущую, повторял несколько раз подряд обе вслух. И так до конца песни. И чем дальше сочинял её, тем длиннее был текст, который я каждый раз повторял». 

В корреспондентском пункте по прибытии поэта встретили радушно, и, когда сели за стол, чтобы «отметить» встречу, в комнате появился военврач и стал расспрашивать Симонова, как тот себя чувствует, на что жалуется. «Как потом под общий смех выяснилось, мой хмурый водитель, всю дорогу не проронивший ни слова и мрачно наблюдавший процесс рождения песни, явился в санчасть с сообщением, что с ним с Северо-Кавказского фронта ехал сюда ненормальный подполковник, который громко разговаривал сам с собой», — рассказывал поэт спустя годы в радиопередаче.

Откликом на его воспоминания стало письмо из Ялты, автор которого признался, что он – тот самый доктор, который тогда был срочно вызван из санчасти… 

Вдоволь насмеявшись, друзья Симонова попросили его исполнить сочинённую песню. Как оказалось, в целях лучшего запоминания, текст сочинялся под ритмику и мелодию известной воровской песни «Мурка». Текст песни всем очень понравился, позже появилась и настоящая мелодия к ней – в спектакле Константина Симонова «Жди меня», который ставился Московским театром драмы. Новую оригинальную музыку написал Матвей Блантер, исполнил песню актёр Ростислав Плятт. 

Следует отметить, что первоначальный текст существенно отличался от так называемого «парадного», который потребовалось сделать под влиянием цензуры. Например, изначально в тексте песни были слова «От ветров и водки хрипли наши глотки» — их заменили на строчку «От ветров и стужи петь мы стали хуже». Или вот: вместо «репортёр погибнет – не беда» появилась строка «Но мы не терялись никогда». Куплет о мёртвых репортёрах был изъят из песни совсем. Исправленный текст до 1963 года звучал с эстрады и в таком же виде был записан на пластинку Леонидом Утёсовым 3 февраля 1945 года.

Именно с подачи Утёсова песня получила широкую известность – по выражению самого Константина Симонова, певец «приделал песне колёса». 
Спустя 20 лет первоначальный авторский текст был восстановлен. Тогда Симонов подарил Утёсову свой сборник «Стихи и поэмы», исправив от руки опубликованный текст песни и сопроводив надписью:

«Дорогого Леонида Осиповича Утёсова прошу петь только так — на мою голову, а если её одной мало, то ещё и на свою! Ваш Константин Симонов».

Оркестр Утесова был в отпуске, но певец не захотел ждать и через несколько дней исполнил песню с авторским текстом в передаче «С добрым утром» с инструментальным трио.